ХРАМ-ЧАСОВНЯ ЕПИСКОПА ДАМАСКИНА И ИСПОВЕДНИКОВ КАТАКОМБНЫХ

Митрополитъ Петроградскiй Iосифъ

Митрополитъ Іосифъ — одинъ изъ выдающихся светочей россійской іерархіи, духовный руководитель и советникъ духовенства и верующихъ Истинно-Православной Церкви. Избранный народомъ на каѳедру Петрограда, после мученической кончины митрополита Веніамина, онъ вдругъ переводится митрополитомъ Сергіемъ въ Одессу, безъ предупрежденія и предуведомленія. Этого незаконнаго перевода митрополитъ Іосифъ не призналъ (1927 годъ). Черезъ несколько месяцевъ онъ подписываетъ актъ «непризнанія митрополита Сергія», какъ узурпатора власти «перваго епископа Церкви» (1928 годъ). Митрополитъ Сергій отвечаетъ на «непризнаніе» запрещеніемъ въ священнослуженіи митрополита Іосифа. Какъ следствіе непризнанія митрополита Сергія, митрополитъ Іосифъ въ томъ же году (1928 года) арестованъ советскими властями и сосланъ въ пустыни Казахстана.

Самъ митрополитъ Іосифъ разсказывалъ, въ какихъ условіяхъ ему приходилось жить. Ему властью было отказано жить въ условіяхъ человеческихъ, а только со свиньями. Его ложе, голыя доски, отделялось несколькими жердями отъ свиней. Грязь, нечистота и воздухъ, отравленный міазмами. Летомъ невыносимая жара, зимою морозъ до пятидесяти градусовъ.

Однажды змея свесилась надъ самой его головой и долго висела... Однако исповедника Христова эти невыносимыя условія не сломили, потому что благодать Божія давала силы немощному естеству. Последнее время митрополитъ Іосифъ жилъ въ более нормальныхъ условіяхъ, въ городе Чимкенте.

Благочестивые жители Чимкента разсказываютъ о его короткомъ пребываніи въ ихъ городе... «Жилъ митрополитъ въ отдельной хате. Почитатели постарались, въ пределахъ возможнаго, украсить жизнь больного іерарха. Архимандритъ Арсеній, старецъ, отмеченный благодатію Божіею, снабдилъ его жилище клавикордомъ, и это дало возможность для владыки, большого музыканта, петь вместе съ этимъ инструментомъ дивныя песнопенія православнаго богослуженія».

Въ этотъ періодъ своей ссылки въ Казахстане митрополитъ Іосифъ самоотверженно насаждалъ очаги «непоминающихъ» (митрополита Сергія) и его «советской церкви». Изъ Чимкента онъ имелъ возможность незаметно ускользать изъ-подъ надзора и лично посещать пасомыхъ Катакомбной Церкви. Такъ, напримеръ, былъ одинъ подземный храмъ въ столице Казахстана, въ Алма-Ате, вырытый долгимъ трудомъ упомянутаго архимандрита Арсенія. Владыка митрополитъ Іосифъ самъ освятилъ въ 1936 году этотъ катакомбный храмъ и въ немъ служилъ несколько разъ.

У протопресвитера Михаила Польскаго приводятся слова одной верующей о встрече съ владыкой митрополитомъ Іосифомъ въ этой тайной, катакомбной церкви въ Алма-Ате за годъ съ небольшимъ до его ареста и мученической кончины:

— «Какой это чудесный, смиренный, непоколебимый молитвенникъ! Это отражалось въ его облике и въ глазахъ, какъ въ зеркале. Очень высокаго роста, съ большой белой бородой и необыкновеннымъ добрымъ лицомъ. Онъ не могъ не притягивать къ себе, и хотелось бы никогда съ нимъ не разставаться. Монашеское его одеяніе было подобрано, такъ же какъ и волосы, иначе его сразу арестовали бы еще на улице, такъ какъ за нимъ следили и онъ не имелъ права выезда...

23 сентября 1937 года было арестовано везде, въ окрестностяхъ Алма-Аты и по Казахстану, все духовенство потаенныхъ Іосифлянскихъ церквей, отбывавшихъ вольную ссылку за непризнаніе «советской церкви». Все были сосланы на десять летъ безъ права переписки и, какъ я узнала после, въ числе ихъ былъ арестованъ и митрополитъ Іосифъ...».

Но, видимо, протопресвитеру Михаилу Польскому не было известно то, что здесь, въ Чимкенте, митрополитъ Іосифъ встретился съ митрополитомъ Кирилломъ, вместе съ нимъ жилъ подъ арестомъ и принялъ вместе съ нимъ мученическую кончину. Во всякомъ случае, въ Катакомбной Церкви въ Москве этотъ фактъ знали. Автору этихъ строкъ разсказывалъ въ заключеніи московскій священникъ такую подробность. Когда митрополитовъ Кирилла и Іосифа выпускали ежедневно на прогулку, то они всегда гуляли рядомъ, причемъ митрополитъ Іосифъ былъ высокаго роста, а, сравнительно съ нимъ, коренастый митрополитъ Кириллъ былъ маленькаго роста. Митрополиты, гуляя по кругу, всегда были заняты сосредоточенной беседой, очевидно, здесь, на открытомъ воздухе, ихъ нельзя было подслушать. А за прогулкой митрополитовъ всегда следили съ горы катакомбницы-монахини. Это было не безопасно. Надо было маскироваться, чтобы власти не заметили всей тайной сигнализаціи. А она сводилась къ тому, что митрополиты давали имъ свое благословеніе въ начале и въ конце прогулки. Эту подробность я слышалъ отъ жителей Чимкента и въ заключеніи, и на воле. Сейчасъ уже не осталось и следа отъ того домика, въ которомъ содержались іерархи-исповедники. Его снесли, когда заметили, что это место пользуется особымъ почитаніемъ со стороны верующихъ...

«Та борьба, которую ведетъ соввласть съ истинно-православной Церковью, есть борьба не съ нами, а съ Нимъ, съ Богомъ, Котораго никто не победитъ... Смерть мучениковъ за Церковь есть победа надъ насиліемъ, а не пораженіе», — писалъ Митрополитъ Іосифъ въ письме къ духовнымъ чадамъ. (Цитируется по: А.В. Псаревъ, «Исторія Русской Церкви новейшаго періода»).

Тема отношенія къ «Деклараціи» митроп. Сергія была непременнымъ предметомъ «обсужденія» при многочисленныхъ допросахъ. И оба іерарха высказывали одну и ту же точку зренія: «Декларація» Правительству СССР отъ 19 іюля 1927 году была полнейшей капитуляціей «Церкви», управляемой митрополитомъ Сергіемъ. «Администрація» этой «Церкви» попросту стала секретнымъ отделомъ идеологическихъ работниковъ «партіи», чемъ она и является до сихъ поръ.

Эта «Деклацарія» явилась постыднейшимъ актомъ человекоугодничества и низменнаго пресмыкательства передъ сильными міра сего, передъ Сталинымъ, и, конечно, такіе два іерарха, какъ митрополиты Кириллъ и Іосифъ, должны были заплатить за свое свидетельство собственной кровью. Они возглавили целый сонмъ мучениковъ, убіенныхъ одновременно съ ними.

Всехъ этихъ святыхъ мучениковъ разстреляли около города Чимкента, къ вечеру накануне «Собора святого архистратига Михаила и прочихъ безплотныхъ силъ», 8 ноября 1937 года по старому стилю. Въ эту ночь повсеместно были произведены массовые разстрелы... Ихъ вывели, большой группой, около ста пятидесяти человекъ. Все — катакомбное духовенство, митрополитовъ съ ними не вели. Ихъ доставили позже машиной прямо на место разстрела. Здесь же былъ и алма-атинской архимандритъ Арсеній, содержавшій митрополита Іосифа на своемъ иждивеніи... Здесь вся группа попросила взаимно другъ у друга прощеніе. Все дали другъ другу (кто успелъ) последнее целованіе. Митрополиты преподали всемъ благословеніе и «напутствіе». И несмотря на строгость все же оказался одинъ свидетель расправы. Это былъ чобанъ, пастухъ овецъ, и онъ виделъ, какъ люди эти пали подъ пулями. Онъ свидетельствовалъ, что среди разстрелянныхъ былъ одинъ «большой мулла». Это несомненно сказано о митрополите Іосифе, который выделялся своимъ огромнымъ ростомъ...

Митр. Кириллъ принялъ мученическую смерть въ возрасте 74 летъ, а митр. Іосифъ — 65 летъ.

Схиепископъ Петръ (Ладыгинъ), в прошломъ — архiепископъ Питиримъ

Въ юности аѳонскій монахъ, рукоположенъ во іеромонаха на Аѳоне греческимъ епископомъ, въ советское время — столпъ церковнаго подполья, схиепископъ Петръ, будучи еще архимандритомъ и настоятелемъ Одесскаго подворья Аѳонскаго Пантелеимоновскаго монастыря, получилъ секретное заданіе отъ Патріарха Тихона — отвезти личное посланіе Святейшаго въ Константинополь Вселенскому Патріарху, съ уведомленіемъ о томъ, что въ поместной Православной Церкви Всероссійской избранъ Патріархъ. Архимандритъ Питиримъ сумелъ попасть въ Константинополь и передалъ посланіе. Попалъ чудомъ въ родной монастырь на Аѳоне, где не былъ съ 1911 года. Пробылъ на Аѳоне неделю. Возвратился въ Константинополь. Получилъ ответное посланіе Вселенскаго Патріарха. И доставилъ его лично Патріарху Тихону. За все это Патріархъ возвелъ его въ епископскій санъ. Но самъ Патріархъ не имелъ возможности рукоположить его въ Москве, а далъ письмо къ архіепископу Андрею Уфимскому (Ухтомскому). И на Урале отецъ Питиримъ сталъ епископомъ... Онъ былъ очень стойкій и какъ архимандритъ, и какъ архіерей. За свое непризнаніе митрополита Сергія онъ несколько разъ подвергался заключенію. Смотри напримеръ, сообщеніе о немъ въ «Вестнике Р.Х.Д.», № 128, за 1979 годъ, страница 225: 
Схиепископъ Петръ (Ладыгинъ)

«Въ бытность мою въ Саратове тамъ произошелъ такой случай. Отправлялся въ лагерь епископъ Петръ (уже третій — после епископа Іова и предшествовавшаго ему епископа Досиѳея). Неожиданно у вокзала появилось большое число людей, пытавшихся его отнять. Сопровождающимъ солдатамъ съ подоспевшей къ нимъ охраной вокзала пришлось стрелять. Происшествіе было значительнымъ. Местная газета почувствовала себя обязанной дать «сообщеніе»: «жалкія кликуши пытались освободить своего «идола», постыдно нарушивъ общественный порядокъ»... Скажемъ, все это такъ, — общественный порядокъ былъ явно нарушенъ. Осталось только неяснымъ: кто же проследилъ моментъ перевоза епископа Петра изъ тюрьмы на вокзалъ и собралъ тамъ быстро столь самоотверженныхъ людей?»

Окончилъ многострадальную жизнь свою этотъ известный іерархъ Катакомбной Церкви въ полной изоляціи, будучи глубокимъ старцемъ, къ тому же слепымъ, въ возрасте 94 летъ — 6 февраля ст. ст. 1957 года (въ 3 часа ночи). Онъ объединялъ различныя группы катакомбниковъ на территоріи Советской Россіи. Въ свое время имъ было рукоположено много тайнаго священства.

Приведемъ воспоминанія двоюродной племянницы схиепископа Петра, Нины Ивановны Пашко (Матеріалъ въ редакцію «Православной жизни» передалъ Н.В. Козловъ).

«Я родилась въ селе Вознесенскомъ, Иглинского района, въ Башкиріи. Детство и юность прожила съ родителями. Младшая сестра моего отца не жила съ нами, она, по собственному желанію, ушла въ женскій Уфимскій монастырь, где и прожила до 1920-го года. Затемъ монастырь былъ распущенъ, а помещеніе его было занято лазаретомъ (ныне госпиталемъ). Монахинь этихъ всехъ попросили уйти, но обслуживать госпиталь они были обязаны... Уже въ 1921 году моя тетя пріехала къ намъ. Жить вместе съ нами ей было неудобно, т.к. у нея уже былъ монастырскій укладъ жизни. Отецъ ей построилъ въ нашемъ небольшомъ саду отдельную постройку. Она ее звала «келья». Спустя немного времени моя тетя встретила еще одну такую же монахиню, какъ и она сама, но у нея не было родныхъ. Родители мои не возражали, и оне стали жить вдвоемъ, но не долго, т.к, они еще взяли къ себе тетку этой монахини. Она тоже была изъ этого монастыря, старая и безродная. Стали оне жить втроемъ. Занимались они рукоделіемъ: вязали шали и стегали одеяла. А вновь принятая старенькая Марія еще украшала иконы и для церкви, и для невестъ (тогда еще венчались). Это уже былъ 1924 годъ.

Въ начале 1925-го года изъ Уфы пріехалъ владыка Питиримъ, побылъ и уехалъ ненадолго въ Уфу, а затемъ пріехалъ и поселился навсегда. Онъ столярное дело хорошо въ рукахъ держать умелъ.

Потомъ еще пришли две сестры незамужнія, Ольга и Александра, и остались здесь. Начали келью расширять. Все лето строили, делали печи, колодезь былъ въ подполе, т.к. келья находилась на берегу маленькой речки и вода была близко. Въ томъ же подполе была баня, которая топилась, и была у нихъ и прачечная, и т.д.

Владыка былъ и архитекторъ, и инженеръ по строительству.

Наверху была маленькая домашняя церковь, по всемъ правиламъ, и рядомъ съ церковью была спальня Владыки, тамъ была маленькая самодельная кровать, маленькій столикъ и шкафъ въ стене.

Затемъ шелъ небольшой коридоръ, онъ же и клиросъ, тамъ къ стене прикреплена была кровать о.Пахомія, діакона. Онъ былъ калека съ детства, ростомъ былъ небольшой, у него былъ большой горбъ, и онъ очень плохо ходилъ. Онъ былъ очень хорошій портной.

День у нихъ начинался въ 4 часа утра, служба была длинная, ежедневно. Затемъ въ 8 часовъ завтракъ. Въ прихожей былъ большой столъ. Владыка, діаконъ отецъ Павелъ, діаконъ отецъ Пахомій и все монахини садились завтракать, а отецъ Пахомій читалъ житіе святого того дня.

Варили (дежурили по кухне) по очереди, но хлебъ пекла одна. Огородъ у нихъ былъ. Отецъ имъ отдалъ почти пол-огорода (у насъ усадьба была большая, хватало на садъ, на пасеку и на все остальное). Все выращивалось, все овощи, а картофель садили въ поле, только для лета сажали немного картофеля въ огороде.

Въ нашемъ селе были две церкви: одна въ 3-хъ км отъ насъ, другая — въ 4-хъ. Владыка къ нашимъ церквамъ не былъ приписанъ.

Зимой иногда отецъ запрягалъ лошадь и подвозилъ насъ до церкви. Владыка служилъ какъ епископъ, и одевали его въ церкви на кафедре, какъ и въ городе.

Въ году, наверное, 1927-мъ къ намъ въ деревню, въ нашъ дворъ пріехали два архіерея. Я была во дворе. Шелъ крупный, талый снегъ. Они вошли и спросили, кто здесь живетъ. Я, конечно, разсказала, и тогда они отпустили своего кучера. Онъ уехалъ, а я проводила ихъ въ келью. Они пріехали рукополагать новаго архіерея — Веніамина. Это были владыка Руфимъ изъ Сатки и владыка Іовъ — не знаю, откуда. У владыки Іова были волосы до пятъ, цвета спелой соломы, и когда онъ одевался, то эти волосы наматывались на руку, какъ мотокъ пряжи. Ихъ завязывали черной лентой и клали за воротникъ рясы.

Владыка Веніаминъ родился въ Твери, примерно въ 1893 году. Одинъ его братъ, Михаилъ, былъ протоіереемъ, другой, Павелъ, архимандритомъ, онъ впоследствіи обслуживалъ катакомбниковъ.

Постригъ принялъ въ 1922-1923 гг. въ Ниловой пустыни, хиротонію — въ 1927 г. въ Уфе. Рукополагали его схиепископъ Петръ и епископъ Іовъ по благословенію архіепископа Андрея. Онъ продолжалъ дело своего духовнаго отца, архіепископа Андрея, былъ прекраснымъ проповедникомъ, боролся съ обновленчествомъ. Арестованъ въ 1930 г. Вместе съ нимъ арестовали многихъ монашествующихъ, мірянъ. Его пытались представить какъ руководителя крестьянскаго возстанія въ Троицкомъ районе и хотели дать ему разстрелъ. Но это обвиненіе у нихъ оказалось несостоятельнымъ. И ему дали 10 летъ, отправили его въ лагеря Вишера подъ Ленинградомъ. Тамъ онъ пробылъ 2 года: заболелъ плевритомъ, у него осталось одно легкое, чуть не умеръ отъ аппендицита, и его отправили въ ссылку въ Ульяновскую область въ городъ Мелекессъ. Туда къ нему пріехалъ братъ Михаилъ съ семьей. Въ 1937 г. епископъ Веніаминъ былъ снова арестованъ. Вместе съ нимъ арестовали близкихъ къ нему людей. Ихъ держали зимой въ холодныхъ камерахъ съ разбитыми окнами, безъ горячей пищи 11 сутокъ. Потомъ въ одну ночь взяли на допросъ, жестоко избивали. Большинство изъ нихъ погибли въ лагеряхъ и тюрьмахъ. — — «Русское Возрожденіе №19, 1982 г.).

Владыка Веніаминъ находился въ лагере Мелекессе, Ульяновской области. Умеръ онъ такъ: упала на него большая сосна на лесоповале. Смерть была мгновенная. Похороненъ въ лагере.

Въ 1928 году отца обложили твердымъ заданіемъ (налогомъ).

Зимой 1929-го года пріехали изъ сельсовета и всехъ попросили собраться, и тутъ же назначили торги, а ихъ всехъ арестовали и увезли въ Уфу. Затемъ былъ судъ, который длился целую неделю. Отца моего тоже поставили свидетелемъ.

Владыку Петра обвиняли — зачемъ отчитывалъ больныхъ, которые въ церкви кричатъ, и все требовали золото. Онъ былъ управляющимъ Одесскимъ подворьемъ Аѳонскаго Пантелеимоновскаго монастыря. Но отъ этого подворья, когда онъ пріехалъ съ Аѳона, все уже было взято.

Въ тюрьме они сидели три или четыре года. Точно не знаю. Затемъ уже жили кто — где. Къ намъ они уже не вернулись. Келья превратилась въ начальную школу 1-2-хъ классовъ (въ селе не было школы).

Со словъ родителей я знала, что после окончанія срока Владыка жилъ и въ Аше, и въ Белорецке, и въ Бердяуше. Во время войны 1941-го года жилъ у какого-то агронома и былъ у нихъ поваромъ во время поста, но где это было — я не знаю.

Въ 1951 году онъ былъ у насъ въ Челябинске у родителей. Я его устроила въ областную больницу, и ему тамъ сделали операцію глазъ. После больницы они уехали въ городъ Глазовъ, Вологодской области. И тамъ, въ 1957 году Владыка умеръ.

Епископъ Глазовскiй Викторъ (Островидовъ), викарiй Вятской епархiи

Онъ окончилъ СПб Духовную Академію. Какъ іеромонахъ былъ въ Іерусалимской духовной миссіи. По возвращеніи въ Россію состоялъ наместникомъ столичной Александро-Невской лавры. Хорошо зналъ митрополита Сергія, какъ и митрополитъ зналъ его, поскольку въ свое время былъ ректоромъ СПб. Духовной Академіи. Но епископъ Викторъ еще въ 1911 году офиціально высказывался о митрополите Сергіи, какъ о іерархе, могущемъ принести Церкви потрясенія:

«Его заблужденія о Церкви, о спасеніи въ ней человека мне ясны были еще въ 1911 году, и я писалъ о немъ въ старо-обрядческомъ журнале, что придетъ время и онъ (митрополитъ Сергій) потрясетъ Церковь...» (Изъ письма другу, епископу Уржумскому Авраамію).

Въ обновленческое время Преосвященный Викторъ твердо стоялъ за Православіе, въ то время какъ митрополитъ Сергій занималъ ярко выраженную позицію согласія съ «Живой Церковью». Съ опубликованіемъ пресловутой «деклараціи» 1927 года, Преосвященный Викторъ выразилъ резко отрицательное отношеніе къ деянію митрополита Сергія. Владыка Викторъ не терпелъ никакихъ компромиссовъ, былъ прямой и очень открытый по нраву. Будучи въ Соловкахъ съ 1928 по 1930 годы, онъ очень сошелся съ епископомъ Максимомъ, хотя и былъ въ некоторомъ смысле противоположенъ ему. Владыка Максимъ смотрелъ на исторію Россійской Церкви пессимистично, а владыка Викторъ былъ оптимистомъ. Онъ надеялся на возрожденіе Православія. И былъ онъ ко всемъ заключеннымъ доброжелательно ласковъ, каждому находилъ ободряющее слово. Особенно жалелъ онъ молодыхъ «урокъ» (воришекъ). Посылки, приходившія къ нему, сразу раздавалъ, не оставляя для себя ничего...

Но въ вопросахъ веры и благочестія былъ непоколебимо твердъ, не принималъ совершенно никакихъ компромиссовъ. И поэтому первый изо всей іерархіи Россійской Церкви выступилъ съ обличеніями противъ митрополита Сергія. Существуетъ посланіе святителя Виктора отъ 27-12-1927 года:

«Вы, оправдывающіе себя закономъ, остались безъ Христа, отпали отъ благодати» (Гал. 5, 4)

Други мои, возлюбленные о Господе пастыри! На душевную скорбь вашу по поводу всякихъ угрозъ, запрещеній и лишеній, посредствомъ чего отпадшіе отъ Церкви Божіей силятся увлечь и васъ на путь своего греха и погибели, скажу вамъ словами Господа: «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Іоаннъ, 14, 27). Прежнія запрещенія лукавнующихъ есть лишь плодъ ихъ злобы, безсилія и неправоты, и для исповедниковъ Истины значенія иметь не могутъ. Разсудите сами, какое, напримеръ, для православнаго священника могутъ иметь значеніе запрещенія отъ католиковъ, протестантовъ, живоцерковниковъ и проч.».

Это письмо хранилось въ городе Глазове, у монахини Ангелины. (Въ міру Анисья Михайловна Рубцова, родилась въ 1894 году, постригалась въ Тойкинской женской обители Пермскаго края, до 1927-го года). Монахиня Ангелина и инокиня Александра жили вместе съ епископомъ Викторомъ въ ссылке. Они же хоронили его и ездили къ нему на могилку. Умерла мон. Ангелина въ 17-6-1978 г.

Епископъ Викторъ умеръ въ ссылке въ поселке Усть-Цильма, Коми АССР, въ 1934 году. (Большая часть сведеній этой главы получена редакціей от катакомбныхъ христіанъ Харькова).

Епископъ Серпуховской Максимъ (Жижиленко)

Епископъ Катакомбной Церкви, преосвященный Максимъ, въ міру Михаилъ Александровичъ Жижиленко, одинъ изъ ближайшихъ духовныхъ друзей патріарха, профессоръ, докторъ медицинскихъ наукъ, разсказывалъ, находясь въ Соловецкомъ концлагере:

— Я познакомился со святейшимъ Патріархомъ Тихономъ, будучи еще светскимъ лицомъ. Со временемъ между нами сложилась самая интимная дружба. Патріархъ доверялъ мне самыя затаенныя свои мысли и чувства... Въ одной изъ такихъ беседъ Святейшій высказалъ мне свои тяжкія сомненія и переживанія въ связи съ темъ, что советская власть играетъ съ нимъ безчестную игру. Пытается просто заставить его, Патріарха, и черезъ него — Церковь, безоговорочно подчиниться коммунистической партіи, ихъ идеологіи. Но разве не ясно, что руководство партіи и советское правительство стоятъ явно на позиціяхъ обнаженнаго антихристіанства. «Я, — говорилъ Патріархъ, — къ ужасу моему вижу, что пределъ, такъ называемымъ, «политическимъ» требованіямъ советской власти лежитъ далеко за пределами верности Христу, Святой Его Церкви и, вообще, человеческой порядочности! Что же делать въ данномъ случае?! Ведь эту линію верности Христу и Церкви нельзя никакъ уступать...». И въ конце концовъ Святейшій Патріархъ пришелъ къ выводу, что — «иного пути нетъ, что единственнымъ выходомъ для Всероссійской Православной Церкви, дабы избавиться отъ постояннаго давленія со стороны власти и сохранить верность Христу, будетъ въ ближайшее время — уходъ въ катакомбы...».

Исходя изъ этого, патріархъ Тихонъ благословилъ профессору доктору М.А. Жижиленко пока принять тайное монашество:

— «А если въ будущемъ высшая церковная іерархія не устоитъ и изменитъ Христу, предастъ независимость и духовную свободу Церкви Христовой и подчинится приказамъ советскаго правительства, тогда мне, какъ сказалъ Патріархъ, надо принять санъ епископа тайной Церкви...».

И онъ, въ ознаменованіе предательства и измены, произшедшей въ высшей іерархіи въ лице митрополита Сергія, сталъ тайнымъ епископомъ Серпуховскимъ, какъ бы однимъ изъ викаріевъ Московскихъ.

Ныне известно, что тайную хиротонію надъ нимъ совершили митрополитъ Петроградскій Іосифъ и епископъ Гдовскій Димитрій. Но Богу было угодно, что это не осталось тайной отъ гонителей-враговъ. Въ 1929 году епископъ Максимъ былъ арестованъ. По началу онъ получилъ три года лагерей строгаго режима, но черезъ шесть месяцевъ, въ декабре 1930 года, онъ былъ снова арестованъ въ лагере, отправленъ въ Москву и тамъ разстрелянъ, какъ епископъ Катакомбной Церкви, не признающій митрополита Сергія и отвергающій актъ его примиренія съ советской властью (Протопр. Михаилъ Польскій, «Новые мученики россійскіе», томъ 2).

Архiепископъ Угличскiй Серафимъ

Серафимъ, архіепископъ Угличскій, еще молодымъ миссіонеромъ служилъ въ Америке вместе съ епископомъ Тихономъ, будущимъ патріархомъ. Епископъ Тихонъ, впоследствіи переведенный въ Ярославль, вызвалъ изъ Америки отца Серафима себе въ помощь. Въ 1920 году патріархъ Тихонъ рукоположилъ архимандрита Серафима во епископа Угличскаго. Въ 1924 году Святейшій возвелъ преосвященнаго Серафима въ архіепископы.

После ареста заместителя местоблюстителя, митрополита Іосифа, въ эту должность вступилъ архіепископъ Серафимъ, но удержался въ ней около четырехъ месяцевъ. Самъ архіепископъ понималъ изъ опыта предшственниковъ по заместительству местоблюстителей Патріаршаго Престола, что и онъ лично обреченъ, какъ и выбранный имъ его преемникъ. Поэтому, вступивъ въ декабре 1926 года въ обязанности заместителя, онъ не намечалъ никого себе въ преемники. И на допросахъ въ Московскомъ ГПУ ему задавали вопросъ: «Кто же возглавитъ Церковь, если васъ не выпустятъ? — На это онъ мудро отвечалъ, — Самъ Господь Іисусъ Христосъ! — Все ведь у васъ оставляли заместителей: и Тихонъ патріархъ, и Петръ митрополитъ? — Ну, а я на Господа Бога оставилъ Церковь...»

Ему предлагали подписать «декларацію», подобную той, которую подписалъ митрополитъ Сергій, но онъ отвечалъ: «Я не считаю себя въ праве решать такіе принципіальные вопросы безъ старшихъ іерарховъ!».

Удивленное такими ответами архіепископа Серафима, ГПУ выпустило его и отправило въ Угличъ.

Уступая митрополиту Сергію должность заместителя местоблюстителя Патріаршаго Престола, архіепископъ глубоко доверялъ ему, но когда тотъ издалъ свою «декларацію» отъ 16/29 іюля 1927 года архіепискпопъ выступилъ противъ митрополита Сергія съ обличеніемъ и «актомъ отхода», 24 января/6 февраля 1928 года, подписаннымъ митрополитомъ Агаѳангеломъ, викарными епископами Ярославской епархіи и митрополитомъ Петроградскимъ Іосифомъ. Въ связи съ этимъ онъ былъ арестованъ и приговоренъ къ пяти годамъ концлагерей, которые отбывалъ на Соловецкихъ островахъ.

Въ марте 1932 года его освободили, но направили въ область Коми. «Онъ слабелъ телесно, но духомъ былъ твердъ. Онъ считалъ, что въ эпоху гоненій не должно быть единаго центральнаго Церковнаго Управленія. Епископъ долженъ управлять самъ своей епархіей; въ ссылке онъ возглавляетъ тайную Церковь тамъ, где проживаетъ, ставитъ тайныхъ священниковъ, совершаетъ тайные постриги...Отъ верующихъ я слышалъ, что архіепископъ изъ ссылки не выходилъ. Ея срокъ кончался въ 1935 году. Говорили глухо, что где-то онъ погибъ, безъ медицинской помощи, въ лишеніяхъ, чему поверить легко, кто знаетъ состояніе его больного сердца еще въ 1932 г.», — сообщаетъ протопресвитеръ Михаилъ Польскій.

Архiепископъ Гдовский Дмитрiй (Любимовъ)

Родился онъ въ 1857 году. Получилъ высшее духовное образованіе. Окончивъ СПБ Духовную Академію. Прежде чемъ стать епископомъ былъ многіе годы настоятелемъ одной изъ церквей Петрограда.

Въ 1925 году рукоположенъ во епископа Гдовскаго, викарія Петроградской епархіи. Предвидя свой арестъ, заместитель местоблюстителя, митрополитъ Іосифъ возвелъ его въ санъ архіепископа и оставилъ после себя по Петроградской епархіи своимъ заместителемъ.

Архіепископъ Димитрій былъ очень стойкій, безстрашный іерархъ. Какъ заместитель митрополита Іосифа онъ объединялъ многія тайныя церкви. Здесь мы приведемъ одно изъ его писемъ, очевидно, еще не опубликованное, московскому священнику Александру Сидорову на донесеніе последняго о попыткахъ митрополита Сергія запугать отошедшихъ и непризнающихъ его священниковъ:

Въ 1929 году архіепископъ Димитрій былъ арестованъ советскими властями за непризнаніе митрополита Сергія. Въ 1930 году онъ находился въ тюрьме Ленинграда.

Владыка архіепископъ деятельно насаждалъ Катакомбную Церковь. Это и послужило къ главному обвиненію противъ него. Онъ былъ разстрелянъ «за поощреніе тайныхъ странствующихъ церквей» въ 1938 году въ возрасте 83 летъ.

Архіепископъ Андрей (в міру князь Ухтомскій) — одинъ изъ очень известныхъ катакомбныхъ іерарховъ. Монашеское служеніе выбралъ съ юности: въ 20 летъ сталъ послушникомъ. Въ 1912 году былъ епископомъ Сухумскимъ и Абхазскимъ, затемъ епископомъ Казанскимъ. Принадлежа къ дореволюціонному епископату, владыка Андрей въ 1917 году былъ кандидатомъ на Петроградскую каѳедру. Но большинство оказалось на стороне второго кандидата — митрополита Веніамина... По порученію патріарха Тихона, владыка Андрей рукоположилъ въ санъ епископа архимандрита Питирима (Ладыгина). Черезъ его же руки прошло и рукоположеніе, совершенное въ строжайшей тайне двумя ссыльными епископами, и отца Валентина Войно-Ясенецкаго, профессора и доктора медицины, въ санъ епископа, подъ именемъ Луки, нарочито выбраннымъ владыкой архіепископомъ Андреемъ.

Архіепископъ Андрей призывалъ твердо стоять въ Православіи, не отступать отъ него, какъ бы этого ни добивались большевики и обновленцы. Народъ его очень любилъ.

Въ 1927 г., на Духовъ день его вызвали въ Москву. Верующіе провожали его до станціи, все плакали, зная, что видятъ его въ последній разъ.

Архіепископъ Андрей былъ разстрелянъ въ Ярославскомъ изоляторе. Объ этомъ разстреле ходитъ живое преданіе, въ связи съ чудеснымъ знаменіемъ, бывшимъ при этомъ. Передъ разстреломъ архіепископъ попросилъ разрешенія помолиться. Палачи дали несколько минутъ осужденному. Владыка сталъ на колени. И какъ бы облако покрыло его, и онъ исчезъ изъ вида. Исполнители казни такъ растерялись, что совершенно не знали, что и делать. Убежать онъ не имелъ возможности и въ то же время его не было... И только примерно черезъ часъ святитель оказался стоящимъ на коленяхъ въ пламенной молитве на прежнемъ месте, какъ бы покрытый светлымъ облакомъ, которое быстро разсеялось. Убійцы были рады, что жертва передъ ними, что имъ не придется отвечать за исчезновеніе и они поторопились привести въ исполненіе приговоръ...

Надо воздать должное почитаніе всему епископату Всероссійской Православной Церкви. За очень редкимъ исключеніемъ, все епископы устояли при жесточайшемъ гоненіи на веру Христову и закончили жизнь славнымъ подвигомъ мученичества и исповедничества.

(Характерны показанія на суде катакомбнаго епископа Марка /Михаила Новоселова/:

«Я являлся недругомъ советской власти, поскольку советская власть является властью безбожной и даже богоборческой. Я считаю, что, какъ истинный христіанинъ, не могу укреплять какимъ бы то ни было путемъ эту власть. ... Единственный выходъ для Церкви въ этихъ условіяхъ — пассивное мученичество, но никакъ не активное сопротивленіе советской власти » — цитируется по: А.В. Псаревъ «Йсторія Русской Церкви новейшаго періода»)

Почти все епископы объявили свое непріятіе «Деклараціи» митроп. Сергія, какъ это выразилъ епископ Дамаскинъ: «Это не — легализація (Церкви), а — ликвидація!»

Приведенныя выше имена епископовъ — только незначительная часть всего состава. И, какъ говорилъ хорошо осведомленный священникъ въ лагере, почти въ каждый городъ Россіи былъ рукоположенъ епископъ Патріархомъ Тихономъ и того времени епископатомъ, такъ что считается число всехъ епископовъ Россійской Православной Церкви приблизительно достигало тысячи архіереевъ. Несомненно учитывая и такихъ, которые были рукоположены тайно.

(Роль Патріарха Тихона въ становленіи Катакомбной Церкви подтвердилъ на допросе епископъ Сергій Дружининъ, сказавшій:

«Патріархъ Тихонъ съ террасы своей кельи въ Донскомъ монастыре кричалъ епископу Андрею (Ухтомскому): "Владыко, посвящай больше архіереевъ!” Впоследствіи всемъ епископамъ, приходящимъ къ нему, онъ говорилъ: "Большевики хотятъ всехъ архіереевъ, священниковъ перестрелять. Чтобы Церковь не осталась безъ епископата, безъ архіереевъ, необходимо посвящать въ священство и постригать въ монашество какъ можно больше”» — цитируется по: А.В. Псаревъ «Исторія Русской Церкви новейшаго періода»).

Некоторые сомневаются въ этомъ и считаютъ такую цифру сильно преувеличенной. Но наличный епископатъ того времени отдавалъ себе ясный отчетъ въ великомъ «расходе», который понесетъ епископатъ при массовомъ уничтоженіи его со стороны гонителей.

(Архивныя данныя показываютъ, что къ 1937-му году органами НКВД были арестованы практически все священники, которые хоть въ какой-то степени противостояли советской власти. Среди нихъ было много священниковъ, официально подчинившихся митрополиту Сергію, но это никакъ не изменило ихъ судьбы. По групповымъ деламъ 1937-38-го гг. большинство арестованныхъ священнослужителей было разстреляно. Именно въ эти годы были разстреляны митрополиты, архіепископы, епископы и активные участники катакомбнаго движенія — А.В. Псаревъ «Исторія Русской Церкви новейшаго періода»).

Но можно ли считать, что весь епископатъ былъ уничтоженъ? Конечно же, нетъ. Здесь совершенно не учитываются те епископы, которые рукоположены тайно. Напримеръ, епископъ Уаръ, пользовшійся большой известностью въ средней Россіи. До сего времени имеются стойкія группы катакомбниковъ, которые ведутъ начало отъ него, пользуются его руководствомъ... А группа Уфимскихъ епископовъ, во главе съ архіепископомъ Андреемъ Уфимскимъ, о которомъ новообновленческій «митрополитъ» Мануилъ сообщаетъ необъективные данные, — объ этой группе епископовъ, очевидно, не сообщается нигде въ главныхъ источникахъ... Въ лагеряхъ, въ пятидесятые годы, сиделъ «епископъ Борисъ», по фамиліи Черновъ, тоже, насколько можно судить, ни въ какихъ спискахъ не встречающійся... А тайные епископы, которые, возможно, живы и доселе, какъ епископы — Никодимъ, Досиѳей, Алфей и прочіе, о которыхъ нетъ данныхъ. А разве только те и существуютъ, которыхъ мы «знаемъ»? Ведь наше знаніе не определяетъ «существованія»! Неужели епископы тайной Церкви не понимали, что ожидаетъ Церковь въ будущемъ? Неужели они не позаботились о томъ, чтобы оставить по себе преемниковъ? Но все это прикрыто непроницаемой тайной. Только одно несомненно, что Катакомбная Церковь существуетъ!

Вследъ за своими епископами-мучениками множество священниковъ, иноковъ и мірянъ закончили жизнь славнымъ подвигомъ мученичества и исповедничества.

Мученическая смерть отца Петра Скипетрова

Первомученикомъ всего Россійскаго духовенства, по промыслу Божію, оказался протоіерей о. Іоаннъ Александровичъ Кочуровъ. (Описаніе жизни и мученическаго подвига о. Іоанна Кочурова помещено въ №1 «Православной жизни» за 2002 г.).

Вторымъ среди россійскаго духовенства принялъ мученическую смерть отецъ Петръ Скипетровъ.

Престарелый протоіерей Петръ Іоанновичъ Скипетровъ былъ настоятелемъ храма въ честь святыхъ мучениковъ Россійскихъ князей Бориса и Глеба, при Невской заставе, въ Петрограде. При этой церкви находилась знаменитая часовня «Иконы Божіей Матери Всехъ Скорбящихъ Радости». Часовня эта пользовалась особымъ вниманіемъ простого и беднаго люда. А въ революцію 1917 года, такъ неожиданно налетевшую на Россію, когда вся жизнь превратилась въ сплошной адъ, сюда стекались сотни тысячъ богомольцевъ, обездоленныхъ людей, чтобы получить въ молитве помощь отъ чудотворной иконы и утешительное слово отъ настоятеля, престарелаго протоіерея о. Петра Скипетрова.

Какъ-то въ первые дни революціи большой отрядъ распропагандированныхъ и пьяныхъ матросовъ и красноармейцевъ заполнилъ дворъ Александро-Невской лавры. Чекисты требовали допуска въ соборъ, чтобы осмотреть серебряную раку съ мощами святого благовернаго великаго князя Александра Невскаго. Вдругъ, въ этотъ моментъ, какъ грозный стражъ святыни, на паперти храма появляется въ епитрахили, съ крестомъ въ рукахъ престарелый протоіерей о. Петръ Скипетровъ. Въ гневномъ слове, съ одухотворенными глазами древняго пророка, съ гривой седыхъ волосъ, онъ пытается предотвратить кощунственное поруганіе святыни. Но раздается команда, и пули пронизываютъ тело старца. Чекисты съ отрядомъ шагаютъ черезъ тело убитаго и врываются во святой храмъ. Кто-то изъ злодеевъ при этомъ прикладомъ размозжилъ лежащему съ крестомъ въ рукахъ священнику Божію голову. До вечера залитое кровью тело убитаго пастыря лежало не убраннымъ на паперти величественнаго храма. (По разсказу дочери священномученика о. Философа Орнатскаго, мученическая кончина отца Петра произошла иначе. Отецъ Петръ, отецъ Философъ и другіе священники возвращались поздно вечеромъ съ епархіальнаго собранія, где председательствовалъ митрополитъ Веніаминъ, по дороге имъ повстречалась группа пьяныхъ матросовъ, которые стали поносить духовенство, отецъ Петръ сталъ ихъ обличать, тогда одинъ изъ матросовъ пришелъ въ ярость и застрелилъ его въ ротъ -ред.).

Имя отца протоіерея Петра (Скипетрова) было помянуто вторымъ при заупокойной литургіи, совершенной святейшимъ патріархомъ Тихономъ, после митрополита Кіевскаго Владиміра и протоіерея Іоанна (Кочурова).

Жизнь и живоносная смерть синодального миссiонера отца протоiерея Iоанна Iоанновича Восторгова

Происходилъ Іоаннъ Іоанновичъ Восторговъ изъ священническаго рода. Его отцомъ былъ простой, скромный, чрезвычайно мягкій и добрый, застенчивый сельскій священникъ. Умеръ онъ очень рано и оставилъ матушке троихъ малолетнихъ детей, — двухъ сыновей и дочь. Старшій изъ сыновей былъ будущій знаменитый синодальный миссіонеръ, протоіерей Іоаннъ Іоанновичъ Восторговъ.

Молодымъ священникомъ о. Іоаннъ назначается епархіальнымъ миссіонеромъ Грузинскаго экзархата, въ распоряженіе экзарха Грузіи — архіепископа Владиміра, будущаго первомученика Россійскія Православныя Церкви († 25 января 1918 года).

Но отца Іоанна не удовлетворяла миссіонерская работа въ Грузіи. Онъ изучаетъ языкъ сирохалдеевъ — несторіанъ и, по благословенію экзарха Грузіи, едетъ въ Персію и начинаетъ очень трудную работу по присоединенію къ Церкви Православной сирохалдейскихъ несторіанъ. Упорная борьба его увенчалась черезъ годы успехомъ. Три несторіанскихъ епископа: Маръ-Иліа, Маръ-Іоаннъ и Маръ-Маріанъ переходятъ въ Православіе.

Но переведенный въ 1898 году на каѳедру Московскую бывшій экзархъ Грузіи архіепископъ Владиміръ приглашаетъ къ себе и энергичнаго пастыря, отца Іоанна Восторгова, на должность епархіальнаго миссіонера. Вскоре Святейшій Синодъ назначаетъ отца протоіерея синодальнымъ миссіонеромъ, съ охватомъ всей Россійской Имперіи. На этомъ высокомъ посту протоіерей о. Іоаннъ Восторговъ пробылъ до самой мученической своей кончины (23 августа 1918 года).

Въ своей кипучей деятельности отецъ протоіерей Іоаннъ Восторговъ воскресилъ забытый образъ священника допетровской эпохи, когда и священники, и архіереи не ограничивались только совершеніемъ богослуженій, но являлись подлинными духовными вождями народными, охватившими весь бытъ народа въ семейномъ, общественномъ и государственномъ отношеніи. И здесь протоіерей Іоаннъ Восторговъ действовалъ въ полномъ согласіи со своимъ каноническимъ начальствомъ, правящимъ архіереемъ, архіепископомъ Московскимъ Владиміромъ.

Неисчислимые разъезды по всемъ угламъ огромной Россіи, — везде его проповеди, беседы, призывы къ народу. Онъ — неутомимъ, онъ — повсюду, где его помощь нужна. Онъ со своимъ огненнымъ словомъ даже въ самыхъ далекихъ краяхъ необъятной родины: Иркутскъ, Петропавловскъ-Камчатскій, Тобольскъ, Омскъ, Харбинъ и т.д. Когда, въ связи съ переселенческимъ движеніемъ въ Сибирь, явилась спешная задача организаціи церковной жизни на новыхъ местахъ, а священниковъ не хватало, за это дело взялся протоіерей о. Іоаннъ Восторговъ. И блестяще справился съ этой, казалось бы, неразрешимой задачей. Изъ способныхъ псаломщиковъ и сельскихъ учителей онъ подготовилъ кадры священниковъ на спеціальныхъ семинарскихъ курсахъ. Особенно поразительные результаты были достигнуты учащимися по обученію церковной проповеди по методу протоіерея Іоанна Восторгова.

На своемъ выдающемся посту всероссійскаго миссіонера такой человекъ незауряднаго ума и исполинской энергіи, какъ протоіерей о. Іоаннъ, получилъ широкое благодарное признаніе народа. Но одновременно онъ нажилъ себе ярыхъ враговъ въ лице либераловъ и революціонеровъ: «черносотенецъ», «мракобесъ», — вотъ эпитеты, какими награждалъ его лагерь революціи.

И, конечно, онъ былъ предопределенъ къ мученичеству всемъ своимъ прошлымъ, своимъ благодатнымъ, пророческимъ словомъ въ теченіе десятилетій обличавшимъ подготовляемую революцію. Онъ призывалъ россійскій народъ сплотиться около Церкви и веры православной, вокругъ престола Православнаго Царя... Призывалъ онъ народъ къ покаянію, къ признанію своей великой виновности передъ родиной. Его обличительное слово, и устное, и письменное, было обращено главнымъ образомъ къ интеллигенціи, забывшей о своемъ служеніи Отечеству въ угоду западу.

Духовное безуміе охватило значительную часть россійскаго народа. И тотъ, кто все это виделъ и умолялъ, и обличалъ во дни революціонной бури, долженъ былъ заплатить за свое слово — своею кровью...

Темъ более, что протоіерей Іоаннъ Восторговъ, какъ настоятель храма Василія Блаженнаго, находящагося на Красной площади, въ несколькихъ шагахъ отъ Кремля, когда у власти были уже большевики, прямо какъ бы вызывалъ ихъ на это своею несокрушимой смелостью. Не было случая, чтобы онъ въ проповеди не упомянулъ советской власти, какъ власти антихристова богоборства! По воскреснымъ днямъ онъ служилъ молебенъ подъ открытымъ небомъ на Красной площади и каждый разъ произносилъ проповедь. Слова его были слышны на стенахъ Кремля, где всегда стояли на посту чекисты. Въ самомъ храме въ толпе народа всегда были агенты власти...

Батюшка отецъ Іоаннъ готовился къ смерти за правду Божію каждый день, каждый часъ, всякую минуту!

Его разстреляли вместе съ другими 7-ю осужденными на братскомъ кладбище 23 августа 1918 г. Такъ ушелъ отецъ Іоаннъ къ горячо имъ любимому первомученику Церкви Россіи, митрополиту Владиміру!

Священникъ отец Тимоѳей Стрелковъ 
(† 1918 г. † 1930 г.)

Великое чудо Божіе совершилось въ жизни священноіерея отца Тимоѳея. Онъ былъ казненъ, отрублена была голова, но действіемъ Божіимъ она въ тотъ же мигъ «приросла»... Случилось это такъ.

Священникъ отецъ Тимоѳей Порфирьевичъ Стрелковъ проживалъ въ селе Михайловке на Урале, въ 12 километрахъ отъ районнаго центра Дувана. Этотъ глубоко верующій священникъ былъ младшимъ братомъ другого священника, отца Ѳеодора Стрелкова, ушедшаго съ войсками адмирала Колчака на востокъ и тамъ, въ Харбине, скончавшагося.

Летомъ 1918 года, — какъ передаютъ живые свидетели величайшаго чуда, этотъ выдающійся священникъ, отецъ Тимоѳей, былъ арестованъ красными подъ Святую Троицу, и въ тотъ же день его приговорили, какъ небоязненнаго исповедника Христова, къ смертной казни. Въ ночь на Троицу его вывели пешего изъ села Михайловки, подъ охраной конныхъ, въ направленіи къ Дувану. Своего любимаго пастыря провожала большая толпа народа. Въ этой толпе были и представители «новой власти». Одни печалились и плакали, а другіе радовались и торжествовали... Толпа народа, несмотря на поздній часъ, не расходилась. Дошли до села Митрофановки. И здесь всемъ сопровождавшимъ приказали вернуться. Все вернулись и даже конная стража. Остался только одинъ изъ нихъ, да разрешили матушке, жене священника, идти дальше.

Бедная женщина все плакала и по временамъ иногда просила отпустить отца Тимоѳея. Конвоиръ молчалъ, а батюшка Тимоѳей, обращаясь къ ней, говорилъ:

— Да что ты его просишь? Разве это его воля?! Разве онъ меня приговорилъ къ смерти? Другіе решили лишить меня жизни. А ему приказали, и воля Божія святая да совершится... Слава Богу за все! Слава Господу за Его великую милость, что посылаетъ мне такую смерть... А разве я училъ народъ плохому?! А его ты не проси... Проси Господа только объ одномъ, о упокоеніи души моей... О прощеніи моихъ греховъ: ибо несть человекъ, иже живъ будетъ и не согрешитъ... А у меня греховъ! Вотъ, главное, о чемъ проси... Господи, помилуй, помилуй! Прости меня, окаяннаго!

И священникъ заплакалъ. Навзрыдъ плакала и матушка. Не доходя до районнаго центра Дувана за три километра, свернули съ дороги въ болото, заросшее мелкимъ кустарникомъ, и поднялись на холмикъ. Уже начинало светать. Занимался день Святой Троицы.

Конвоиръ ехалъ на коне, впереди передъ нимъ шелъ приговоренный смерти священникъ. Рядомъ шла плачущая матушка... Отецъ Тимоѳей горячо, со слезами молился, прося укрепить его на предстоящій подвигъ мученическій. Онъ смиренно благодарилъ Господа за такую кончину...

Вдругъ всадникъ выхватилъ изъ ноженъ шашку, сильно взмахнулъ вверхъ и ударилъ по шее. Голова мученика была срублена и онъ упалъ какъ скошенный... Матушка закричала и въ ужасе бросилась бежать... Самъ отецъ Тимоѳей только виделъ тотъ мигъ, какъ сверкнулъ надъ головой клинокъ шашки, и больше онъ ничего не помнилъ... Ударъ былъ точный и сильный, — голова не отлетела въ сторону, а упала вместе съ теломъ... Что было съ нимъ дальше, самъ отецъ Тимоѳей не помнитъ. Но онъ очнулся, лежа на спине... А палачъ ускакалъ въ погоню за матушкой. Догналъ. Соскочилъ съ коня и отнялъ у нее обручальное кольцо... А потомъ онъ прискакалъ къ зарубленному отцу Тимоѳею, нагнулся и ударилъ его еще разъ шашкой по голове (рука лежала на лице) и разрубилъ щеку и руку...

А матушка, придя въ Михайловку, разсказала, что отецъ Тимоѳей на ея глазахъ былъ зарубленъ... Снарядили подводу и поехали забирать его трупъ. Но каково же было ихъ удивленіе и радостный трепетъ отъ совершившагося надъ священникомъ невероятнаго чуда Божія, когда они его нашли живымъ, всего въ крови и со шрамомъ вокругъ всей шеи, свидетельствующимъ, что голова была отрублена и несказаннымъ чудомъ исцелена... Когда была смыта запекшаяся кровь, то оказался вполне зажившій свежій шрамъ вокругъ всей шеи въ виде какъ бы ярко красной нити. Никакого процесса воспаленія не было. Отецъ Тимоѳей показывалъ всемъ близкимъ этотъ шрамъ.

Привезли его, какъ мертваго, заброшеннаго ветками, къ его родному отцу Порфирію, жившему на мельнице вне села. Здесь, у родного отца, зарубленный скрывался месяца полтора, а потомъ ушелъ изъ этихъ местъ и скрывался около 12 летъ, когда претерпелъ вторую смерть за Христа...

Но и въ этотъ періодъ Господь Богъ сотворилъ еще чудо въ жизни отца Тимоѳея. Онъ скрывался, переходя съ места на место. Зашелъ въ одинъ монастырь на Урале. Попросился у отца игумена перебыть временно. Сказалъ, что онъ — священникъ, показалъ наперсный крестъ. Настоятель разрешилъ. Но это заметили со стороны. Явилась комиссія, начали проверять по списку всехъ жильцовъ обители.

— Сколько у Васъ монаховъ въ обители? — спросилъ председатель у настоятеля.

— Тридцать два! — ответилъ онъ. Поставили столы и начали проверять.

Отецъ Тимоѳей, погруженный въ молитву, былъ тутъ же, какъ и все монахи. Стоялъ онъ рядомъ со столомъ, опершись на печку. Проверили всехъ.

— Точно тридцать два! Вотъ удивительно... — говорила комиссія.

Но отца Тимоѳея, стоявшаго рядомъ со столами, не нашли, какъ будто не видели. По уходе чекистовъ игуменъ собралъ всю братію и разсказалъ о дивномъ чуде милости Божіей и отслужилъ благодарственный молебенъ за двойное чудо, не только со священникомъ, но одновременно и за чудесное избавленіе всей обители отъ неминуемой смерти...

После этого случая отецъ Тимоѳей удалился изъ этихъ местъ и проживалъ тайно на станціи Симъ, около Уфы. Здесь онъ въ домашней церкви ежедневно совершалъ божественную литургію до последняго своего ареста и смерти въ 1930 году.

Но въ ту зиму его, наконецъ, нашли. Посадили въ тюрьму, подвергали неимовернымъ мученіямъ. Наконецъ, вывозятъ на саняхъ съ другимъ священникомъ въ лесъ и тамъ предаютъ его второй разъ смертной казни. Онъ былъ зарубленъ опять и на сей разъ изрубленъ на мелкія части.

Это краткое житіе святого мученика іерея Тимоѳея говоритъ намъ, быть можетъ, объ одномъ изъ самыхъ раннихъ случаевъ существованія Катакомбной Церкви: съ 1918 до 1930 года. Такъ что наше утвержденіе, что тайная, пустынно-пещерная Церковь появилась одновременно съ антихристовой по духу «советской властью», безусловно имеетъ прочное историческое основаніе.

Священникъ отецъ Iоаннъ Слободянниковъ 
(† 1918-19 гг.)

Отецъ Іоаннъ деятельно отдалъ свою жизнь за ближняго своего, последуя словамъ Христа Спасителя. Онъ былъ взятъ карательнымъ отрядомъ красныхъ въ числе многихъ. Каратели выстроили всехъ приготовленныхъ къ разстрелу передъ пулеметомъ. Но въ последній моментъ кому-то пришла мысль, что достаточно будетъ разстрелять и десятую часть задержанныхъ, чтобы запугать населеніе станицы. Дело происходило въ одной изъ станицъ Войска Донского, и самъ отецъ Іоаннъ былъ донской казакъ.

Приказали разсчитаться на десять. Отцу Іоанну выпалъ номеръ рядомъ съ молодымъ казакомъ, которому приходилось умереть.

— Братъ во Христе! — обратился отецъ Іоаннъ, къ стоящему рядомъ. — Господь зоветъ меня къ себе. Становись на мое место, а я на твое. И молись обо мне, грешномъ и недостойномъ отце Іоанне. Ибо Господь Іисусъ Христосъ говоритъ: «Болъше сея любве никтоже иматъ, до кто душу свою положитъ за други своя!» (Іоан. 15, 13). А ты, братъ, живи пока... Господь да благословитъ тебя!

— Десятые, — раздалась команда, — три шага впередъ... Сомкнись!

Остальныхъ задержанныхъ распустили къ великой радости родныхъ и близкихъ. Но приговоренныхъ къ смерти скосилъ пулеметъ. Палъ среди нихъ и отецъ Іоаннъ. Это былъ молодой священникъ, немногимъ старше того, кому онъ уступилъ свое место.

Объ этомъ случае передалъ самъ спасенный.