Через два месяца ситуация изменилась. В августе 1929 к Еп.Иоасафу, как уже отмечалось, обратилась часть «буевских» приходов Воронежской епархии с просьбой принять под своё окормление, а в декабре Еп.Алексий (Буй) формально передал ему и остальные свои общины.[38] С этого времени к еп. Бахмутскому стали один за другим переходить приходы Донецкой, Днепропетровской, Подольской епархий и Северного Кавказа. В 1930 их число, по данным ГПУ, приближалось к 70, в том числе 23 — на Украине. Владыка рукоположил около десяти священников, из них троих — по просьбе Еп.Павла (Кратирова). Еп. Бахмутский Иоасаф назначал благочинных. Осуществлял он свою деятельность полулегально, так и не явившись в ОГПУ регистрировать приходы. Характерны его ответы на письменный запрос благочинного Борисоглебского окр о.Феодора Андреева — правда ли, что Митр.Иосиф образовал в Уфе Синод и принял какие-то решения, нужно ли ему регистрироваться в качестве истинно-православного благочинного, поминать ли арестованного Еп.Алексия (Буя), так как из-за этого возникают конфликты с властями и т.п. Относительно Митр.Иосифа Еп.Иоасаф ничего не ответил, но порекомендовал зарегистрироваться и разрешил не поминать Еп.Алексия там, где это вызывает осложнения.[39] В самом Новомосковске к Владыке открыто присоединился только один священник — о.Иоанн Добринский, а архимандриты Пётр (Полознюк) и Серафим (Кравцов), формально не отделяясь от митр.Сергия, негативно отнеслись к Декларации и не служили в храмах. В Новомосковском районе в сёлах Карабиновка и Казначеевка приходы в течение двух месяцев 1930 окормлялись Еп.Иоасафом, но затем вновь стали сергианскими. Таким образом, в Екатеринославской (Днепропетровской) епархии у Владыки остался один приход — община храма св.Александра Невского в Синельниково, присоединившаяся к нему в августе 1930 (настоятель о.Пётр Стрельников). Сам Еп.Иоасаф чаще всего служил в своей домовой церкви. 16 января 1931 в Новомосковске были арестованы архимандриты Пётр и Серафим, Еп.Иоасаф, его келейник Василий Дворченко и миряне. На Подолье, в Тульчинском окр., Еп.Иоасаф (Попов) окормлял 15 приходов. Следует отметить, что Подолье стало тем местом на Западной Украине, где иосифлянская активность получила распространение. Первые общины ИПЦ возникли там в 1928 под влиянием киевских священников о.Леонида Рохлица и о.Бориса Квасницкого. Активную роль в развитии движения играли иоанниты (почитатели Св. Иоанна Кронштадтского – ред.). Они появились на Подолье ещё до Октябрьской революции, признавали Патр.Тихона, но после его смерти перестали посещать храмы. В 1925 в с.Паланка Тростянецкого района подольские иоанниты образовали скит, в котором жили 40 человек, оттуда расходились проповедники по всем окрестным сёлам. Иоанниты были принципиальными противниками советской власти, в политическом отношении они придерживались монархической идеи и выступали против обновленчества. В 1927 в Паланке были арестованы и высланы шесть человек. Однако руководителю — о.Григорию Никитину, монахиням Марии (Гусак), Анне (Шитько), Пелагее (Бойко) и другим удалось скрыться.[40] В 1928 иоанниты сблизились с настоятелем церкви в сл.Ладыжинской о.Ферапонтом Подолянским и под его влиянием снова стали посещать храмы. На квартире о.Ферапонта в 1928-1929 проходили тайные собрания антисергианского духовенства. Он посылал мон.Анну (Шитько) к Архиеп.Димитрию и Митр.Иосифу, получал от них послания, которые распространялись среди верующих. Осенью 1929 от о.Григория Никитина подольские иосифляне узнали о Еп.Иоасафе (Попове). В октябре о.Ферапонт Подолянский с мон.Пелагеей (Бойко) поехал к Владыке с просьбой принять возглавляемую им группу духовенства из пятерых священников под своё окормление. Епископ согласился и назначил о.Ферапонта благочинным. В марте 1930, во время нелегального собрания церковного актива сл.Ладыжинской, были арестованы, а затем сосланы о.Ферапонт Подолянский и о.Александр Лотоцкий. Еп.Иоасаф назначил новым благочинным о.Макария Нечиевского, приезжавшего к нему в Новомосковск вместе с мон.Анной (Шитько). О.Макарий Нечиевский привлёк к участию в движении чрезвычайно деятельного настоятеля церкви с.Ладыжино о.Макария Лесика. Он также ездил в Новомосковск и был в июле 1930 назначен благочинным вместо о.Макария Нечиевского. Число иосифлянских приходов на Подолье быстро росло — с пяти в начале 1930 до 15 в конце года: в сл.Ладыжинской, сёлах Паланка, Белоусовка, Ладыжино, Маньковка Тростянецкого района, Лукашевка. Коровки, Степашки, Ярмолинцы Гайсинского района, Ульяновцы, Клебань, Гута, Кинашево, Киркасовка Тульчинского района, Скрыцкое Брацлавского района. В октябре 1930 в Тульчинский окр. приезжал из Новомосковска брат Еп.Иоасафа, о.Андрей Попов. Он служил несколько дней в храмах сёл Лукашевка и Кирсановка, а затем уехал на Кавказ. Владыка неоднократно отправлял в Ладыжинское благочиние свои послания, в том числе в сентябре 1930 воззвание, в котором говорилось, «чтобы верующие стояли на защите Православной Церкви, чтобы были верны ей и когда наступят трудные дни, чтобы верующие и пастыри Православной Церкви выступили на защиту Православия». Еп.Иоасаф считал, что иоанниты являются сектантами, и хотя соглашался окормлять их, пытался убедить рукоположенного им во священника о.Григория Никитина и приезжавших к нему монахинь в том, что они заблуждаются.[41] В связи с введением пятидневной рабочей недели истинно-православные Подолья стали говорить, что советская власть начинает «уничтожать религию», в воскресные и праздничные дни заставляет верующих работать, а не подчиняющихся высылает на Север. Из этого делался вывод, что наступило «царство антихриста», против которого нужно бороться. В то же время в период перевыборов в Советы церковный актив в некоторых сёлах (например, в с.Маньковка) выставлял свои кандидатуры в члены сельсоветов. В 1930 — начале 1931 подольские иосифляне по-прежнему продолжали поддерживать отношения с киевскими. Так, иеромонах Киевского Феофановского монастыря Паладий (Гичка) с лета стал служить в храме с.Лукашевка. Он часто ездил в Киев и встречался с о.Леонидом Рохлицем и о.Анатолием Жураковским. Ездила к о.Леониду и мон.Мария (Гусак). Аресты подольских иосифлян происходили с 18 января по 17 февраля 1931; девятерых руководителей поместили в Винницкую тюрьму, среди них священников о.Макария Лесика, о.Макария Нечиевского, Стефана Дзюбинского, Павла Юсупова, иеромонахов Тихона (Бурдейного), Паладия (Гичку), мон.Марию (Гусак). Однако многим, в том числе священникам Василию Дубинюку, Павлу Мацкевичу, Илариону Подопригоре, мон.Анне (Шитько), удалось скрыться. Независимо от Еп.Иоасафа (Попова) на западе Днепропетровской епархии, в Криворожском окр., существовала ещё одна большая группа иосифлянских приходов — два благочиния. Первое из них — Ингулецкое — возглавлял свящ.Николай Фоменко, с 1923 благочинный бывшего Криворожского викариатства. 13 января 1929 он вошёл в контакт с Еп.Алексием (Буем), присоединился к нему и получил благословение на служение в частном доме, так как его храм в с.Искровка был закрыт. Вскоре о.Николай Фоменко перешёл служить в Покровскую церковь с.Гуровка Долинского района. В его благочинии было 17 приходов, в том числе четыре — в районном центре с.Петрово. О.Николай посылал Григория Пржегалинского к Еп.Алексию для рукоположения во священника. После ареста Владыки несколько месяцев Ингулецкое благочиние оставалось без окормления. В июне 1929 о.Николай Фоменко с псаломщиком Гавриилом Вдовиченко приехал в Ленинград к Архиеп.Димитрию. Они подали Владыке заявление о присоединении благочиния. Архиепископ сначала рекомендовал им войти в отношения с Еп.Павлом (Кратировым) или Еп.Иоасафом (Поповым) как ближайшими, но в конце концов согласился принять их и рукоположил Гавриила Вдовиченко во диакона. В ноябре 1929, после ареста Еп.Димитрия, Ингулецкое благочиние перешло на самостоятельное управление, хотя поддерживало отношения с другими украинскими иосифлянами. В 1930 о.Николай Фоменко два раза посылал в Киев членов приходского совета с.Гуровка, чтобы они привезли свечи и пригласили истинно-православных священников в пустующие храмы благочиния.[42] Осенью 1930 в сёлах Липовке и Анновке Пятихатского района произошло вооруженное выступление крестьян, якобы подготовленное организацией «Сыны Украины». Волнения вспыхнули на почве хлебозаготовительной кампании. Вскоре они перекинулись на с.Боковое Долинского района, где в это время местный иосифлянский священник Ипполит Самолюк проводил беспрерывное сорокадневное церковное служение (сорокоуст). Следственные органы сделали вывод, что именно он играл одну из руководящих ролей в выступлении крестьян. Репрессии затронули и соседнее иосифлянское Братолюбовское благочиние, которое возглавлял настоятель церкви с.Варваровка Долинского района о.Максим Журавлёв. Он был избран благочинным съездом духовенства и мирян Братолюбовского окр. ещё 13 августа 1923. В январе 1929 о.Максим со своим благочинием, состоящим из шести приходов, присоединился к Еп.Алексию (Бую). Он направлял к Владыке для рукоположения во священника диакона церкви с.Софиевка Сергия Синицкого. После ареста Еп.Алексия о.Максим Журавлёв наладил отношения с еп. Серпуховским Максимом (Жижиленко), а затем с Архиеп.Димитрием. 16 января 1931 в Криворожском окр. были арестованы иосифляне, в том числе священники о.Николай Фоменко, о.Максим Журавлёв, о.Ипполит Самолюк, о.Михаил Вдовиченко, о.Иоанн Швидченко. Однако многие истинно-православные священнослужители округа тогда ещё оставались на свободе. Остальные украинские иосифляне, прежде всего в Полтавской, Зиновьевской и Одесской епархиях, находились под влиянием прот.Григория Селецкого и архим.Варсонофия (Юрченко). В Полтаве иосифлянских храмов не было, однако в начале 1928 сложилась небольшая группа истинно-православных мирян. Состояла она в основном из бывших прихожан Троицкой церкви, где до ареста в 1926 служил еп. Прилукский Василий (Зеленцов) (Прилуки – ныне районный центр Черниговской обл.). Возглавляли эту группу духовная дочь Еп.Василия Ольга Лекторская и арендатор мельницы Иван Авилов. Во второй половине 1927 О.И.Лекторская неоднократно встречалась с жившим в ссылке сначала в Харькове, а затем в Воронеже прот.Николаем Пискановским, получала от него антисергианскую литературу, ездила к Архиеп.Серафиму (Самойловичу) в Углич. Именно о.Николай познакомил её с о.Григорием Селецким. К весне 1928 полтавские иосифляне подготовили и отправили митр.Сергию своё обращение с резкой критикой Декларации. Под этим документом подписались несколько уважаемых в городе мирян. До приезда в Полтаву о.Николая Пискановского они изредка ходили в сергианские храмы, но затем перестали. Неоднократно приезжал в город и о.Григорий Селецкий.[43] Поддерживали полтавские иосифляне отношения и с Еп.Василием (Зеленцовым), взгляды которого претерпевали сложную эволюцию. В январе-феврале 1928 О.И.Лекторская получила от Владыки из Соловецкого лагеря посылку с рукописью «Моё завещание», в которой содержались наставления его прилукской пастве в отношении деятельности митр.Сергия и советской власти. Владыка осуждал как Декларацию, так и «Завещание» Патр.Тихона 1925, указывал, что Церковь не должна признавать существующую безбожную власть, писал и о «сатанинском происхождении» Ленина. В другом его письме, разосланном ранее окормляемому Еп.Василием духовенству говорилось: «В каждом месте все твёрдые в преданности Христу пусть организуются в местные общества "друзей господних”».[44] Однако в ноябре 1928 во время свидания с О.И.Лекторской в ленинградской пересыльной тюрьме (по дороге из Соловков в сибирскую ссылку) Владыка высказал иную точку зрения. Он осудил Еп.Димитрия, назвав его раскольником, и передал своей духовной дочери письмо, в котором говорилось, что митр.Сергия нельзя осуждать за его Декларацию и оппозиция должна примириться с ним, а не устраивать раздоров в тяжёлое для Церкви время. Видимо, здесь сказались убеждения группы лояльных к Заместителю Местоблюстителя соловецких архиереев. Однако через несколько месяцев в сибирской ссылке Владыка вновь пересмотрел свою позицию. В июле 1929 он послал О.И.Лекторской письмо, в котором сообщал, что вскоре собирается отправить митр.Сергию «увещевание», чтобы тот до 25 декабря отказался от Декларации. Если же Заместитель Местоблюстителя не откажется и не покается, то его следует считать раскольником и он, Еп.Василий, проклянёт митр.Сергия. В августе О.И.Лекторская действительно получила по почте рукопись объёмом в 100 страниц, которую Владыка просил переслать Заместителю Местоблюстителя. В этом произведении, помимо прочего, говорилось о необходимости борьбы с советской властью всеми возможными способами вплоть до террора и вооруженных восстаний. О.И.Лекторская не решилась отправить его в Москву и показала о.Григорию Селецкому. О.Григорий одобрил идейное содержание рукописи, но категорически не согласился с предложенными методами борьбы, заявив, что сражаться нужно исключительно духовно, а не оружием. Он скопировал произведение и также посоветовал не отправлять его в столицу из-за чрезвычайной резкости. Однако Еп.Василий в ещё одном письме пригрозил О.И.Лекторской, что отлучит её за неисполнение своей просьбы, и она в октябре 1929 переслала рукопись митр.Сергию. В то же время еп. Прилукский был арестован, отправлен в Москву, приговорён к высшей мере наказания и 4 апреля (по другим данным — 7 февраля) 1930 расстрелян (по некоторым данным – утоплен в канализационной клоаке, – ред.). Следует отметить, что в 1929 группа полтавских иосифлян считала Еп.Василия близким по взглядам, помогала ему материально, а в сентябре отправила Владыке целую посылку истинно-православной литературы с целью окончательно убедить в необходимости присоединения к иосифлянам. Возможно, изъятие этой литературы на обыске сыграло роль при аресте Еп.Василия. Первые 20-30 антисергианских воззваний и посланий полтавцы получили ещё от прот.Николая Пискановского, затем около десяти — от священника церкви с.Мозолеевка Кременчугского окр. о.Александра Дубины. В дальнейшем документами их снабжал в основном о.Григорий Селецкий. Например, в 1928 он передал О.И.Лекторской «Письма к друзьям» прот.Валентина Свенцицкого.* В свою очередь, полтавцы распространяли произведения Еп.Василия. Так, они были изъяты у арестованного в январе 1931 в Богодухове иосифлянского священника о.Петра Петина.[46] * Скорее всего, здесь допущена ошибка, поскольку известно, что «Письма к друзьям» написаны Вл.Марком Новоселовым (ред.) В Полтаву неоднократно приезжали служить на квартирах местных иосифлян истинно-православные священники из Харькова, Киева, Воронежа. В то же время О.И.Лекторская по заданиям о.Григория Селецкого и о.Николая Пискановского ездила в Москву, Ленинград, Воронеж, Углич, Киев и Сочи, а И.Ф.Авилов поддерживал отношения с Архиеп.Димитрием. Помимо полтавской, в епархии были и другие общины иосифлян — в Кременчуге и две сельские во главе со священниками Владимиром Трипольским и Александром Дубиной (арестован и сослан в 1930). Аресты в Полтаве шли с 16 января по 5 апреля 1931, пять человек прошло по групповому делу Истинно-Православной Церкви на Украине. Почти все рукописи Еп.Василия были изъяты при обыске у О.И.Лекторской и приобщены в качестве вещественных доказательств. Наибольшим влиянием о.Григорий Селецкий и архим.Варсонофий (Юрченко) пользовались в Зиновьевской (Елисаветградской, ныне Кировоградской) епархии, в местах прежней службы. Так, после того как был выслан управляющий епископией еп.Онуфрий, а затем и его заместитель еп.Макарий, в мае 1927 нелегально приехавший из Харькова архим.Варсонофий собрал местное духовенство. В протоколе говорится о том, что права управления епископией, в соответствии с пожеланием еп.Онуфрия, передаются прот.Григорию Селецкому. Вскоре после опубликования Декларации, в сентябре 1927, митр.Сергий прибыл в Зиновьевск (ныне Кировоград – ред.) и провёл собрание священнослужителей на квартире благочинного прот.Николая Виноградова. О.Григорий Селецкий резко осудил указанный документ, но его поддержали только трое из шестерых присутствовавших священников. Так наметилось будущее разделение.[47] Уже в декабре 1927, после выхода декларации экзарха Украины митр.Михаила (Ермакова), все три зиновьевских прихода Московской Патриархии фактически отошли от Заместителя Местоблюстителя. Сказался авторитет о.Григория Селецкого. Ситуация изменилась к весне 1928. Была закрыта Знаменская «Быковская» церковь, затем был передан обновленцам Покровский храм на Ковалёвке, настоятелем которого ранее служил о.Григорий Селецкий. В оставшейся Петропавловской церкви в мае произошёл раскол — священники о.Василий Соколов, М.И.Романовский и С.П.Ковалёв ушли из неё, признав Декларацию митр.Сергия. В январе 1929 им удалось организовать свою общину и получить Скорбященскую церковь в Николаевской слободке. Всё иосифлянское духовенство Зиновьевска перешло в Петропавловский храм: протоиереи Николай Виноградов и Платон Купчевский, священники Павел Дашкеев, Иоанн Любавский, Виктор Огневцев, диаконы Михаил Донне, Азбукин. Летом 1928 (по другим сведениям — в январе 1929) о.Николай Виноградов с о.Григорием Селецким ездил к Архиеп.Димитрию в Ленинград. Владыка согласился принять приходы Зиновьевской епископии, выдал об этом документ и назначил о.Николая своим благочинным. В дальнейшем Архиеп.Димитрий рукополагал священников (например, диакона Сосновской церкви Гавриила Бандурко), освящал антиминсы, налагал церковные епитимьи. Назначениями и перемещениями он не занимался, поручив это о.Николаю. Кандидаты на священнические должности перед поездкой к Владыке всегда должны были получить от благочинного необходимую рекомендацию. Следует отметить, что о.Николай был духовником о.Григория Селецкого и пользовался большим авторитетом в сельских приходах Зиновьевского окр.[48] В его благочиние в 1928-1930 входило 14 храмов: в Бобринце и сёлах Савичёвка, Кампанеевка, Леляковка, Большая Выска, Оситняжки, Красновершка, Сасовка, Губовка, Севериновка, Гильния, Фёдоровка, Орлово-Балка, Палиевка. Кроме того, в январе 1929 к иосифлянам перешли приходы в сёлах Тарасовка и Калиновка, причём в последнем миряне изгнали сергианского священника. Также в 1929 самостоятельно решила перейти к Архиеп.Димитрию группа священников Благодатского района: Иосиф Корольчук, Макарий Цыкин, Молодченко и Найдовский, служившие в храмах сёл Благодатное, Семёновка и др. Владыка, получив от них прошение, послал запрос о.Николаю Виноградову и в дальнейшем поручил их его ведению. В Зиновьевском окр. существовало ещё одно самостоятельное иосифлянское благочиние — Елисаветградовское, которое возглавлял прот.Николай Россинский. Он служил настоятелем Казанской церкви в с.Елисаветградовка и присоединился к Архиеп.Димитрию при содействии о.Григория Селецкого и о.Николая Виноградова. В благочинии о.Николая Россинского было несколько приходов: в сёлах Дмитриевка, Красноселье, Казарни, Долино-Каменка Знаменского района, Михайловка, Верхние Байраки Елисаветградовского района и др. Власти пытались помешать дальнейшему распространению иосифлянской активности в округе: ещё в 1928 был арестован и выслан в Сибирь настоятель церкви с.Оситняжки о.Сергий Ивахнюк, его сменил о.Иоанн Мельников. В 1930 были расстреляны о.Иоанн и о.Пётр Матковские из Елисаветградовского благочиния, высланы священник Тарасов, о.Сергий Ненко, псаломщик церкви с.Акимовка Хмелевского района Борис Егоров. И всё же переход сергианских священнослужителей Зиновьевского окр. в ИПЦ продолжался. Он сопровождался специальной процедурой — принесением покаяния. Подобное покаяние в 1930 принесли священники Односум, Василий Алексеев, Василий Кравченко и другие. О.Василий Соколов после интервью митр.Сергия корреспондентам газет «Известия» и «Беднота» 15 февраля 1930 возмутился отрицанием Заместителя Местоблюстителя факта гонений на церковь в СССР и решил вновь отделиться от него. 22 мая 1930 он встретился в Харькове с Еп.Павлом (Кратировым) и изложил свои взгляды на сергианских иерархов как подлежащих церковному суду, но не лишённых благодати (как считали зиновьевские иосифляне). Владыка поддержал о.Василия и принял его в общение. О.Василий Соколов ушёл из Скорбященской церкви, но в причт иосифлянской Петропавловской его не приняли, требуя всенародного покаяния. О.Василий с таким условием не согласился и до ареста в январе 1931 совершал службы на квартирах. Кроме Еп.Павла, он поддерживал отношения с киевлянами: о.Анатолием Жураковским, профессорами Экземплярским и Кудрявцевым.[49] В случае с о.Василием Соколовым определённую роль сыграли и напряжённые отношения о.Григория Селецкого и архим.Варсонофия (Юрченко) с Еп.Павлом. В то же время с «буевцами» контакты были вполне дружественными. Так, с лета 1930 в церковной сторожке Петропавловского храма жил о.Гавриил Губаревский, высланный из Центрально-Чернозёмной области. Он выполнял работы по расчистке посадок и изредка служил в церкви. В связи с тем, что зиновьевские иосифляне не признавали Еп.Павла (Кратирова), после ареста Архиеп.Димитрия они остались без архиерея. Возник план избрать тайным епископом о.Григория Селецкого. В мае 1930 в Зиновьевск приехал архим.Варсонофий с о.Никитой Ольшанским из Александрийского округа для обсуждения необходимости избрания и рукоположения нового истинно-православного архиерея для епископии. Тайное собрание, на котором присутствовало всё иосифлянское духовенство города, постановило избрать о.Григория Селецкого. Правда, о.Николай Виноградов, желая оставаться в рамках легальности, отказывался иметь тайного епископа, но архим.Варсонофий в сентябре 1930 вновь приезжал в Зиновьевск, настаивая на кандидатуре о.Григория. Осуществить хиротонию не удалось из-за массовых арестов в январе 1931.[50] 15 января в Зиновьевском окр. были арестованы 16 священнослужителей, тринадцать из них прошли по делу Истинно-Православной Церкви на Украине. Параллельно было сфабриковано второе дело «Зиновьевской военно-офицерской контрреволюционной организации», которая якобы существовала с 1924 во главе с полковником А.С.Карпенко. Уже с момента возникновения организации в ней будто бы состоял о.Михаил Романовский, который весной 1927 привлёк в неё ещё шестерых священнослужителей — о.Симеона Ковалёва, о.Николая Виноградова, о.Василия Соколова, о.Павла Дашкеева, о.Платона Купчевского и о.Иоанна Любавского. Таким образом, по поручению Карпенко была создана церковная антисоветская ячейка. Впоследствии она разделилась на сергиан и иосифлян. Уже одно это свидетельствует о невозможности её существования и деятельности в рамках «военно-офицерской организации» до января 1931, как пыталось доказать ОГПУ. Всего по второму делу в округе был арестован 81 человек.[51] Не менее сильным, чем в Зиновьевском, было иосифлянское движение в другом округе епархии — Александрийском. В Александрии благочинным служил родственник о.Николая Пискановского, прот.Антоний Котович. В марте 1928 его жена Нина Феофиловна привезла к Еп.Алексию (Бую) в Воронеж ходатайство о принятии александрийских приходов. О.Антоний публично заявил в Покровской церкви, где служил, о выходе из подчинения экзарху Украины митр.Михаилу (Ермакову). Вскоре о.Антоний был уволен из храма и от должности благочинного. Подавляющая часть приходов благочиния последовала за ним: в сёлах Пустельниково, Головковка, Звенигородок, Марто-Ивановка, Ивановка, Березовка, Новая Прага, Недогарок, Красная Каменка, Войновка, Счастливое, Куколовка и Новостародуб. Сергианскими остались только Покровская церковь в Александрии и храм с.Протопоповка, а затем и протопоповский приход присоединился к иосифлянам. Правда, в самом городе истинно-православного храма не было, и священники — о.Иоанн Швачко, о.Антоний Котович, о.Никифор Брюховицкий — служили на квартирах.[52] После ареста Еп.Алексия (Буя) о.Антоний Котович установил контакты с еп. Серпуховским Максимом (Жижиленко), но вскоре сам был арестован. Поводом для ареста была изъятая при обыске у Глинского благочинного о.Симеона Рябова антисергианская литература, присланная ему о.Антонием. После тюремного заключения о.Антоний был выслан в Енисейск и во второй половине І930-х расстрелян.[53] На должности иосифлянского благочинного его сменил настоятель церкви с.Красная Каменка о.Иларион Генкин, помощником благочинного стал священник храма с.Войновка о.Никита Ольшанский. В июне 1929 о.Иларион с Ингулецким благочинным о.Николаем Фоменко ездил в Ленинград и был принят Архиеп.Димитрием в его ведение. Владык Алексия (Буя) и Димитрия (Любимова) александрийские иосифляне поминали вплоть до 1931. Практически жизнью благочиния во многом руководил архим.Варсонофий (Юрченко), служивший в нём в середине 1920-х. В Александрийском округе не было иосифлянских монастырей, но существовали сестричества. А в 1929 настоятель церкви с.Березовка иеромон.Аверкий (Орленко) попытался организовать с частью своих прихожан тайный скит в Сибири. Правда, эта попытка не удалась, и он вернулся обратно. В 1930 о.Иларион Генкин находился под следствием по обвинению в «агитации против снятия колоколов». 16 января 1931 было арестовано семь александрийских священников: Г.Р.Бублик, о.Иларион Генкин, о.Никита Ольшанский, И.С.Жушман, о.Иоанн Швачко, Д.А.Оратовский, Ф.В.Белинский, диакон и три мирянина, в том числе Н.Ф.Котович. Все они прошли по делу Истинно-Православной Церкви на Украине.[54] Относительно Одесской епархии пока известно немного. В самой Одессе иосифлянской была «Ботаническая» церковь, в которой служил прот.Александр Введенский. В Ананьеве в окормлении у Архиеп.Димитрия находился о.Венедикт Корольчук, который в 1929 со своей общиной перешёл к Еп.Павлу (Кратирову). В церкви с.Мутыхи Шевченковского района служил иеромон.Фаддей (Тарасенко), общину ИПХ в с.Матьясы возглавляли иеромонахи Гудаил и Досифей, летом 1930 приезжавший в Херсон к местным антисергианам. Известно также, что в конце 1927-1931 действовала тайная церковь в с.Бельведеры Новоархангельского района. Иосифлянским благочинным в Одессе был священник Орлов.[55] Первомайский округ на севере Николаевской епархии находился под влиянием архим.Варсонофия (Юрченко), который в 1926, перед высылкой в Харьков, служил там благочинным. В Первомайске с ним поддерживал отношения диакон Пётр Чернобыль, неоднократно приезжавший в Харьков. Диак.Пётр был арестован 16 января 1931 вместе с александрийскими иосифлянами и по делу Истинно-Православной Церкви на Украине приговорён к 3 годам концлагеря. Кроме того, в с.Ольшанка Первомайского района жил бывший афонский монах Алексий. Он поминал только Митр.Петра и в сентябре 1929 привозил в Зиновьевск о.Платону Купчевскому воззвания с анафемой митрополитам Сергию и Михаилу (Ермакову), якобы (по данным следствия) доставленные из Греции от настоятеля русского монастыря на св.горе Афон.[56] Существовавшее же на остальной части Николаевской и в Херсонской епархии антисергианское движение, строго говоря, нельзя назвать исключительно иосифлянским (подобные деления истинно-православных христиан на «иосифлян», «викториан», «даниловцев» и пр. – условно, и практикуется лишь в современных научных кругах, - ред.). Возникло оно в конце 1927—1928 и было в значительной степени вызвано смещением митр.Сергием архиеп. Херсонского Прокопия (Титова) с занимаемой им кафедры. Вл.Прокопий после ареста в 1925 находился в Соловецком лагере (до ноября 1928), а затем в Тобольской ссылке. В октябре 1927 временно управляющим Херсонской и Николаевской епархиями вместо него был назначен архиеп. Одесский Анатолий (Грисюк). Акт вызвал недовольство у многих священнослужителей епархии, особенно не согласных с текстом Декларации 1927. Осенью же 1928 семнадцать украинских архиереев (находящихся под следствием или в заключении) были лишены своих кафедр указом митр.Сергия и его Синода. Подобная акция вызвала усиление антисергианских настроений на Украине. Не случайно многие приходы там стали иосифлянскими именно осенью 1928. Даже экзарх Украины митр.Михаил (Ермаков) в беседе с николаевским прот.Григорием Синицким назвал этот указ «грубой ошибкой».[57] В сентябре 1928 был смещён со своей кафедры и Архиеп.Прокопий (Титов), а Херсонская и Николаевская епархии присоединялись к Одесской. Авторитетный в Николаеве прот.Григорий Синицкий 1 октября отделился от архиеп.Анатолия (Грисюка) и митр.Сергия. В 1922 — начале 1923 он единственный в городе вёл открытую активную борьбу с обновленцами. О.Григорий ушёл из Скорбященской «Новокупеческой» церкви и стал служить на квартирах. За ним последовали диакон Николаевской церкви Иоанн Павловский и много мирян. Вскоре о.Григорий был запрещён в священнослужении. В 1929 он ездил к Еп.Дамаскину Черниговскому в Стародуб, переписывался с Архиеп.Прокопием, который хотя и выпустил послание, осуждавшее Декларацию, не отделился от митр.Сергия и не одобрял этого шага о.Григория.* Вл.Прокопий сообщил в Николаев, что до августа 1930 он состоял в переписке с Патриаршим Местоблюстителем Митр.Петром.[58] * Это утверждение автор ничем не подтвержает (ред.) О.Григорий Синицкий поддерживал отношения и с иосифлянами Зиновьевска и Харькова (в частности с о.Григорием Селецким). От них он получил воззвание «Церковь в пустыне», копию которого отправил в Херсон. Однако когда Архиеп.Димитрий прислал ему письмо с предложением перейти именно в его ведение, о.Григорий отказался. Община о.Григория Синицкого существовала до января 1931. Один из её членов, С.Ф.Воробьёв, был обвинён в том, что 2 декабря 1930 руководил забастовкой на заводе № 61 и призывал рабочих к расправе с коммунистами. Сам о.Григорий, по показаниям свидетелей, молился о Николае II и на собраниях общины говорил: «Чем ночь темнее, тем ярче звёзды, чем глубже скорбь, тем ближе Бог, мы накануне последних времён антихриста».[59] С о.Григорием Синицким поддерживал отношения настоятель церкви с.Пересадовка Николаевского окр. о.Илия Таковила, также поминавший лишь Архиеп.Прокопия (Титова) и Митр.Петра. 15 января 1931 в Николаеве были арестованы 11 человек, дело на пятерых из них выделено в отдельное производство, а остальные шестеро обвиняемых, в том числе о.Григорий Синицкий, о.Иоанн Павловский, С.Ф.Воробьёв, прошли по коллективному делу Истинно-Православной Церкви на Украине.[60] Похожая ситуация существовала в Херсоне. Там часть духовенства ещё раньше, сразу же после назначения архиеп.Анатолия (Грисюка) временно управляющим епархией, открыто отделилась от него и митр.Сергия. Когда архиеп.Анатолий 26 октября 1927 впервые приехал в Херсон, благочинный прот.Иоанн Скадовский, протодиак.Михаил Захаров, священник Димитрий Мирошкун и иеромон.Афанасий его не признали. В беседе с Владыкой они отвергли его права на управление Херсонскую и Николаевскую епархии как неканонические. Архиеп.Анатолий несколько месяцев ждал обещанных письменных объяснений, но не дождался и запретил «бунтовщиков» в священнослужении в пределах епархии. О.Иоанн Скадовский и о.Михаил Захаров были изгнаны из кафедрального собора и стали служить на квартирах. Они пытались добиться у властей выделения им церкви как «особому независимому течению», но получили отказ.[61] Община о.Иоанна Скадовского в Херсоне насчитывала около ста человек, он выезжал служить в окрестные сёла. Антисергианские настроения получили распространение в Херсонском, Голопристанском и Цюрупинском районах, среди большинства монахинь Успенского в Алешках и Благовещенского монастырей. К 1928 эти обители были уже закрыты и их насельницы проживали в разных сёлах округа, прежде всего в с.Арнаутки и с.Алешки. Так, мон.Мария (Ходанович) из Арнауток жила в Херсоне, монахини Ипполита (Барковская) и Филарета, а также мон.Анна (Кулида) и мон.Митродора (Кобылкина) — в с.Малые Копани. Настоятелем церкви с.Малые Копани служил отделившийся от митр.Сергия о.Димитрий Мирошкун. В 1930 о.Димитрий был арестован и приговорён к высшей мере наказания. Храм был передан сергианам, и монахини перестали в него ходить. Известно также, что к январю 1931 настоятелем храма в с.Архангельское Херсонского окр. был иосифлянский священник о.Константин Пароконев, ранее служивший в Зиновьевском окр.[62] О.Иоанн Скадовский постоянно общался с Архиеп.Прокопием и прот.Григорием Синицким, который был его духовником. О.Иоанн ездил на свидания с Владыкой в лагерь в 1926 и 1928, а его жена Екатерина ездила к месту ссылки архиепископа в Обдорск в конце 1928 и 1930. В конце 1930 на обратном пути около Тобольска она была арестована и в Херсон не вернулась. Протодиак.Михаил Захаров, в свою очередь, переписывался с Архиеп.Прокопием, игум.Варсонофием (Юрченко) и епископами Дамаскином и Нектарием. О.Иоанн Скадовский оставался в подчинении Вл.Прокопию и отказывался признать Архиеп.Димитрия. Следует отметить, что в общине о.Иоанна Скадовского были и отдельные иоанниты, например П.П.Письменный. Херсонское управление ОГПУ с октября 1929 осуществляло слежку за местными антисергианами, но аресты прошли только 15 января 1931 — в Херсоне и в сёлах Арнаутки и Малые Копаны. Семь человек из задержанных — о.Иоанн Скадовский, о.Михаил Захаров, монахини Мария (Ходанович), Анна (Кулида), Митродора (Кобылкина) и миряне К.Я.Кулида, Д.Г.Клименко — прошли по делу Истинно-Православной Церкви на Украине.[63] Это дело было сфабриковано ГПУ УССР в январе-июне 1931. В качестве обвиняемых было привлечено 140 иосифлян: два епископа, 52 священника, 19 монашествующих, семь диаконов и псаломщиков, 60 мирян. В обвинительном заключении утверждалось, что «контрреволюционная организация церковников "Истинно-православная церковь” была широко разветвлена и охватывала своими филиалами весь Советский Союз», в том числе Украину. В республике якобы существовала жёстко организованная сеть групп и ячеек ИПЦ. Эта сеть, по версии ГПУ, состояла из трёх филиалов: Харьковского во главе с Еп.Павлом (Кратировым), Днепропетровского, руководимого Еп.Иоасафом (Поповым), и Одесского, возглавляемого о.Григорием Селецким и игум.Варсонофием (Юрченко). В первый филиал входило одиннадцать групп: Харьковская, Сумская, Сталинская, Киевская, Дебальцевская, Кадиевская, Мариупольская, Попаснянская, Бердянская, Славянская, Краснолучинская; во второй филиал — три: Новомосковская, Криворожская, Ладыжинская; в третий филиал — пять: Полтавская, Зиновьевская, Александрийская, Николаевская и Херсонская. (Отдельно ГПУ вело дело по ИПЦ в Черниговской губернии – ред.). Они, в свою очередь, состояли из ячеек: «каждая группа и ячейка имели своих непосредственных руководителей из особо доверенных и надёжных лиц, связанных с руководителями филиалов... Благодаря постоянным связям центров с филиалами, было обеспечено систематическое руководство контрреволюционной деятельностью периферийных ответвлений контрреволюционной организации».[64] Как видно из сказанного выше, иосифляне в разных населённых пунктах Украины зачастую не только не поддерживали «постоянную связь», но и находились в напряжённых отношениях. Постановлением Особого совещания при КОГПУ от 14 декабря 1931 53 человека были приговорены к 3 годам концлагеря, 58 — к высылке в Северный край на 3 года, пять — к лишению права проживания в 12 населённых пунктах с прикреплением к определённому месту жительства на 3 года, и десять были освобождены из-под стражи. Постановлением Коллегии ОГПУ от 2 января 1932 Еп.Павел (Кратиров), о.Василий Подгорный и о.Григорий Селецкий были приговорены к 10 годам концлагеря, а Еп.Иоасаф (Попов), игум.Варсонофий (Юрченко), игум.Евстратий (Грумков), архим.Макарий (Величко), А.И.Краснокутский, о.Николай Толмачев, о.Феодор Павлов, о.Димитрий Иванов, о.Борис Квасницкий, С.П.Лабинский и о.Иоанн Скадовский — к 5 годам концлагеря.[65] Репрессии 1931 не смогли полностью уничтожить иосифлянскую активность на Украине. После закрытия всех храмов истинно-православных в Киеве тайные службы совершались в пригородном посёлке Ирпень, где на даче Е.Д.Бабенко продолжала существовать женская монашеская община. Известно, что 5 октября 1932 из Киева к «буевцам» в с.Углянец под Воронежем приехали 25 иосифлянских монахинь, но уже через несколько недель и там начались аресты. Монашеская община в Ирпени прекратила существование только после арестов в июле 1937. Один из семи обвиняемых по этому делу был расстрелян, а 4 сентября 1937 остальные шесть приговорены к 8-10 годам лагерей. Они были отправлены под Магадан в лагерь Молга. Елене Бабенко удалось отправить об этом телеграмму бывшим инокиням Покровского монастыря, тайно жившим в Киеве.[66] В середине 1930-х, после почти пятилетнего пребывания в заключении, был освобождён ставший инвалидом игум.Варсонофий (Юрченко). Он вернулся в Харьков и вновь начал совершать тайные службы на квартирах. О.Варсонофий ездил окормлять свою паству в разные города Украины, Белоруссии, Кубани. Во время одной из таких поездок в 1936 в Одессе он был арестован и отправлен в колымские лагеря.[67] 13 июля 1935 в Киеве были арестованы три иосифлянских священнослужителя: иеромон.Каленик (Хоменко), священники о.Димитрий Шпаковский и о.Игнатий Шпаков. Каждый из них окормлял тайную общину истинно-православных мирян. При аресте о.Димитрия Шпаковского было найдено послание Еп.Дамаскина, грамота о награждении им о.Димитрия золотым наперсным крестом. Ещё в 1930 о.Димитрий Шпаковский перешёл под окормление Еп.Павла (Кратирова), после его ареста пытался связаться с находящимся в заключении Архиеп.Димитрием, а с 1934 наладил общение с Еп.Дамаскиным (Цедриком) Черниговским, который в это время окончательно присоединился к иосифлянам и даже возглавил несколько приходов в России и на Украине. Владыка назначил о.Димитрия Шпаковского киевским благочинным, хотя фактически его полномочия были шире. Так, в 1934 о.Димитрий назначил приехавшего из Ленинграда иосифлянского иеромонаха Варсонофия (Юшкова) настоятелем церкви с.Болотня Могилев-Подольского округа. В сентябре 1934 Еп.Дамаскин был арестован в Херсоне и сослан в Северный край. Оттуда он отправил о.Димитрию послание от 23 июня 1935 о необходимости окончательного перехода священников ИПЦ на нелегальное положение. Это послание было обнаружено на одном из обысков и приобщено к делу. Все, кто был арестован в июле 1935, 19 ноября были приговорены к 3 годам ссылки в Северный край.[68] 6 июля 1933 был освобождён из Белбалтлага о.Евгений Лукьянов, вернулся в Киев и устроился работать печником. Он четыре года вёл активную нелегальную церковную деятельность, окормляя бывших членов общины о.Анатолия Жураковского, тайно служил на квартирах, на Соломенском кладбище, ежегодно совершал панихиды по архим.Спиридону (Кислякову), отпел иосифлянина Александра Косткевича в апреле 1937. О.Евгений переписывался с бывшими в ссылке о.Анатолием Жураковским и о.Андреем Бойчуком. Он по-прежнему резко негативно относился к митр.Сергию, «так как Сергий... в контакте с большевиками стремится уничтожить православную веру». О.Евгений Лукьянов был арестован 12 июня 1937. Постановлением Тройки Киевского областного управления НКВД УССР от 9 октября 1937 он был приговорён к высшей мере наказания и 16 октября расстрелян. Уже после ареста о.Евгения на квартире его жены Софьи Лукиничны продолжались тайные собрания и службы иосифлян.[69] В начале июня 1939 возвратился в Киев из ссылки о.Андрей Бойчук. В столице Украины жить ему было запрещено, и о.Андрей с 15 июня до 9 декабря 1939 работал в Белой Церкви, сначала сторожем больницы, а затем весовщиком птицекомбината. В этот период к нему приезжали из Киева иосифляне мон.Каленик (Хоменко) и У.Квасницкий. В декабре 1939 о.Андрей оставил работу и переехал в Днепропетровск, где прожил полтора года на нелегальном положении. Ночевал он на квартирах у монахинь Наталии, Феодоры, бывшей певчей Покровской церкви Фени и других, отправлял требы на киевских кладбищах. О.Андрей поддерживал отношения со схимон.Еразмом (Прокопенко) и бывшим псаломщиком Преображенской церкви, преподавателем математики и физики на медицинских курсах Красного Креста Алексеем Глаголевым, который ранее был духовным сыном о.Анатолия Жураковского. О.Андрей Бойчук неоднократно совершал тайные службы на квартире Алексея Глаголева, который и сам хотел принять священнический сан. В 1940 он посетил проживавшего в Киеве престарелого схиархп.Антония (Абашидзе) и просил рукоположить его во священника, но Владыка отказался. О.Андрей Бойчук был арестован незадолго до начала войны, 7 мая 1941. Обвинительное заключение было составлено 25 июня, а 7 июля 1941 постановлением НКВД и прокурора УССР он был приговорён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.[70] (Отдельные дела по ИПЦ в 1937-38 гг. были сфабрикованы также по Черниговской и другим епархиям. Особый удар по пастве ИПЦ нанес спровоцированный большевиками искусственный голодомор, в результате которого от голода на Украине погибло более 8 млн. человек. Как правило, это было сельское население, составлявшее основной процент паствы ИПЦ. – ред.) Некоторые украинские иосифлянские общины, не смотря на жесточайшие репрессии и голодомор, всё же уцелели к началу Великой Отечественной войны. Так, бывший харьковский прот.Николай Загоровский, отбывший пятилетний срок заключения на Соловках, в 1941 жил в Обояни Курской области. После взятия города немцами он возвратился в Харьков, где совершал богослужения в собственном доме. В 1943 о.Николай оставил город вместе с отступавшими германскими войсками и скончался на границе с Польшей, в Перемышле. Таким образом, иосифлянство на Украине прослеживается до 1940-х. В послевоенный период уцелевшие духовенство и верующие ИПЦ на Украине действовали исключительно на нелегальном (катакомбном) положении, сохранив свои подпольные общины до наших дней. Наиболее массовые центры Катакомбной Церкви на Украине были на Донбассе и Харьковщине (ред.). Послесловие редакции «Церковных ведомостей»: Движение "иосифлян" не потерпело "поражения", как пишет в своих исследованиях придерживающийся сергиевской ориентации историк М.В. Шкаровский. Их отрытое существование, вследствие жесточайших гонений богоборческой власти с одной стороны, и предательской политики сергиан с другой, в антихристианском («антихристовом») государстве не было возможным, и уже в конце 1920-х – начале 1930-х гг. многие истинно-православные пастыри стали уходить в катакомбы, в глубокое подполье, и организовывать Катакомбную Истинно- Православную Церковь. Как писал в то время один из выдающихся архипастырей Русской Церкви, принадлежавший к "иосифлянам" Священномученик Епископ Черниговский Дамаскин (Цедрик): время открытого служения проходит и Истинная Церковь Христова должна, как в первые века христианства, бежать в пустыню – катакомбы (Откр. 12, 6). «Новозаветный Ноев Ковчег спасения должен закрыться изнутри, дабы сохранить хотя бы "малое стадо" (Лк. 12, 32) от всепоглощающих волн огненного океана». Такой позиции придерживались и Митрополиты Кирилл и Иосиф, и другие "иосифляне", создавая тайные катакомбные храмы и совершая в них тайные богослужения (по свидетельству самого М.В. Шкаровского в данном исследовании) и совершив тайные архиерейские хиротонии, – положив начало Катакомбной Русской Церкви. Русская Истинно-Православная Церковь не погибла. В условиях жесточайших гонений и строжайших катакомб Она дожила до наших дней, и в этом не "поражение", а ПОБЕДА и великая заслуга всех, оставшихся верными святому Православию катакомбных истинно-православных христиан. Примечания1. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.13, л.126-127. 2. Там же, д.66923, т.1, л.99-100. 3. Там же, л.122-123, т.3, л.4-54. 4. ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.7, л.19-28. 5. Свящ.Анатолий Жураковский: Материалы к житию. Париж: YMCA-PRESS, 1984, с.114-115. 6. Польский М. Указ.соч т.2, с.169-170. 7. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.13, л.115, т.8, л. 3, 10. 8. Там же, т.1, л.28-29. 9. Там же, т.8, л. 87, 92. 10. Там же, т.13, л. 122-125, 150. 11. Свящ.Анатолий Жураковский: Материалы к житию, с.121. 12. Справка Центрального архива ФСБ РФ № 10/А-4413 от 11.09.1996. 13. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.66923, т.4, л.103-145. 14. Там же, д.65744, т.3, л.124. 15. Иванов П.Н. Новомученик Российской церкви Святитель Павел (Кратиров). Казань: Тан, 1992, с.14-15. 16. Там же. 17. Там же, с,24-25. 18. Там же, с. 27-28, 30-31. 19. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.3, л.145-151. 20. Там же, т.4, л.303-315. 21. Там же, т.3, л.145. 22. Там же, т.5, л.40-55. 23. Там же, л.80-81; Регельсон Л. Указ.соч с.579; Резникова И.А. Православие на Соловках: Материалы по истории Соловецкого лагеря. СПб., 1994, с.139. 24. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, л.68. 25. Польский М. Указ.соч т.2, с.157. 26. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.1, л.27-28. 27. Польский М. Указ.соч т.1, с.159. 28. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.14, л.369-374. 29. Там же, л.362. 30. Там же, т.4, л.295, т.3, л.135-137. 31. Там же, т.14, л.386. 32. Там же, т.1, л.42, т.4, л. 223, 315. 33. Там же, т.12, л.84-109. 34. Там же, т.17. 35. Там же, т.1, л.20. 36. Там же, т.18, л.3-85. 37. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.10, л.3. 38. Там же, л.4-4об. 39. Там же, т.10, л.6-7. 40. Там же, л.156-160. 41. Там же, т.19, л.33-35, т.10, л.255, 42. Там же, л.107-120. 43. Там же, т.15, л. 83, 179. 44. Там же, л.176-178. 45. Там же, л. 70-72, 88-90; Резникова И.А. Указ.соч с.126; Регельсон Л. Указ.соч с. 437, 438. 46. ЦГАООУ, ф.263, оп.4, д.65744, т.4, л.312. 47. Там же, т.1, л.44-45. 48. Там же, л. 115-116, 131. 49. Там же, т.1, л.47. 50. Там же, л. 115-116, 259. 51. Там же, т.2, л.227-229. 52. Там же, т.9, л.97-99. 53. Польский М. Указ.соч т.2, с.175-176. 54. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.9, л.316. 55. Там же, л.47, т.16, л. 124, 166. 56. Там же, т.1, л.162. 57. Там же, т.11, л.32-34; Резникова И.А. Указ.соч с.179; Акты Святейшего Тихона... с.838. 58. Польский М. Указ.соч т.2, с.129; ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.65744, т.11, л.31. 59. Там же, л.215. 60. Там же, л.218. 61. Там же, т.16, л.55-56. 62. Там же, л.50-54; т.1, л.268. 63. Там же, т.16, л. 1-29, 179. 64. Там же, т.1, л.5-15. 65. Там же, л. 91, 92. 66. Там же, д.66902, т.1, л.6-82; ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-17699, т.7, л.1; Польский М. Указ.соч т.2, с.170. 67. Там же, с. 161, 162. 68. ЦГАООУ, ф.263, оп.1, д.33122, л.1-24. 69. Там же, д.59556, л.2-23. 70. Там же, д.60260, л.2-48.
|