Эсхатологическое восприятие революции 1917 г.
Октябрьскую революцію 1917 года нашъ народъ воспринялъ въ свете эсхатологіи, въ свете последнихъ временъ: «Ныне Церковь Христова на Земле Россійской достигла временъ последнихъ. Великое богоотступленіе, какъ предвестникъ конца, совершилось въ народе и открылся «человекъ греха, сынъ погибели» (II Ѳес. 2, 3). «Взятъ отъ среды удерживающій» (II Ѳес. 2, 7), и предреченный тиранъ-богоборецъ, противникъ Христовъ, иными словами, «антихристъ» явился. Но онъ, насколько можетъ, прячетъ свое истинное лицо за ширмой «соціализма и действуетъ пока въ безличной форме антихриста коллективнаго...».
Такими словами начинается одинъ изъ основоположныхъ трактатовъ Церкви Катакомбной на территоріи бывшей Россіи. Подлинный ликъ явившагося, при свете «Апокалипсиса», вполне ясенъ: «И когда Онъ снялъ четвертую печатъ, я слышалъ голосъ четвертаго животнаго, говорящій: иди и смотри. И я взглянулъ, и вотъ, конъ бледный, и на немъ всадникъ, которому имя «смерть»; и адъ следовалъ за нимъ, и дана ему властъ надъ четвертою частъю земли — умерщвлять мечемъ и голодомъ, и моромъ и зверями земными» (Откр. 6, 7-8).
Вся верующая Россія въ эпоху революціи 1917 года и до сороковыхъ годовъ содрогалась отъ ощущенія, что то, о чемъ говорилось въ слове «Откровенія», съ такой ясностью и несомненностью совершилось и совершается теперь предъ глазами всей Россіи...
Подлинный адъ творился тогда на Россійской Земле. Кто пережилъ это, иного имени пережитому не усвоитъ...
Но дивно то, что пророческій духъ Церкви возвещалъ все это народу тогда, когда не было еще никакихъ признаковъ, казалось бы, грядущихъ ужасныхъ событій.
Первымъ, — кто возвестилъ объ этомъ, — былъ преподобный отецъ Серафимъ Саровскій. За сто летъ до этого событія онъ, обливаясь горючими слезами, прямо-таки стоналъ, оповещая о томъ, что онъ былъ обязанъ сказать:
«Скоро антихристъ будетъ кресты съ церквей снимать, храмы Божіи въ вертепы обращать... Сколько погибнетъ христіанскаго народа, что Ангелы Божіи не будутъ успевать принимать души убиваемыхъ! Великая скорбь будетъ, такая, какой не было отъ созданія міра и впредь не будетъ...»
Вотъ и святой праведный Іоаннъ Кронштадтскій говорилъ въ 1907 году, за десять летъ до катастрофы, въ подворье Леушинскаго женскаго монастыря:
«Приближается ужасное время, столь ужасное, что Вы и представить себе не можете!».
На что игуменія, 80-летняя старица, ответила:
«Когда-же, батюшка, это будетъ?»
«Мы съ тобой, матушка, не доживемъ, а вотъ они, — при этомъ батюшка указалъ рукою на монахинь, — доживутъ!»
А великій Оптинскій старецъ Амвросій далъ, по поводу одного виденія, знаменательное толкованіе... Показана была въ этомъ виденіи большая пещера, освещенная единственной лампадой у иконы Божіей Матери. Въ пещере множество напряженно молящагося народа. И вотъ слышатся, какъ громъ, таинственныя слова: «Мы переживаемъ страшное время: доживаемъ седьмое лето!». Это сновиденіе повторяется трижды безъ малейшихъ измененій... Старецъ Амвросій далъ следующее толкованіе: «Слова: «Мы переживаемъ страшное время: доживаемъ седьмое лето» — могутъ означать время последнее, близкое ко времени антихриста, когда верныя чада Единой Святой Апостольской Церкви должны будутъ укрываться въ пещерахъ...». Здесь есть прозреніе, имеющее отношеніе къ Церкви «последнихъ временъ», къ Катакомбной Церкви...
«Тайна беззаконія», непрерывно действующая, какъ говоритъ св. апостолъ, въ наше время достигла уже того, что «удерживающій» былъ «взятъ отъ среды» (II Ѳес. 2, 7). Ощутимымъ, видимымъ образомъ это произошло 2 марта 1917 года въ 3 ч. дня. Въ этотъ день и часъ императоръ всероссійскій Николай II-й отрекся отъ престола и вручилъ актъ своего отреченія «избранникамъ народа». Но въ тотъ же день и часъ, 2 марта 1917 года произошло непонятое людьми событіе. Да и произошло оно очень тихо. Всего лишь несколько человекъ были его свидетелями...
Въ селе Коломенскомъ подъ Москвой, въ 3 часа по полудни 2 марта 1917 года была обретена икона «Державной Божіей Матери». Въ этотъ моментъ Государь сошелъ съ престола во Пскове, а Царица Небесная, явленная въ Коломне, какъ-бы взошла на престолъ. На иконе Она изображена въ красной мантіи, седящая на престоле съ державнымъ скипетромъ Россіи въ руке.
Но на это событіе не было обращено должнаго вниманія ни со стороны народа, ни даже со стороны Церкви... Былъ составленъ въ честь явленія Иконы «Державной Божіей Матери» акаѳистъ. Но сама икона осталась въ рукахъ большевиковъ. И они поместили Ее въ музей подъ названіемъ «Контрреволюціонной иконы Богоматери».
И вотъ величайшее чудо явленія этой Чудотворной иконы въ моментъ начала революціи совсемъ не получило того значенія, которое оно имело.
Съ этого событія начинается исторія нашихъ неописуемыхъ бедствій. Революціонная власть перешла въ руки «всадника на коне бледномъ» и его «зверямъ земнымъ»...
Действительно, сбылось то, что было предсказано более, чемъ за сто летъ, преподобнымъ Серафимомъ Саровскимъ: «Ангелы Божіи не успевали принимать души убиваемыхъ за веру...».
Известно, что Ленинъ на публичныхъ митингахъ въ Петрограде неоднократно повторялъ слова:
«Чемъ больше крови, темъ крепче власть!»
Убиты Государь Императоръ Николай II-й, Государыня, ихъ дети, съ малолетнимъ наследникомъ, верные слуги, пожелавшіе разделить съ Царскимъ Семействомъ жестокую участь. Всего изъ царскаго дома были убиты — семнадцать человекъ... Такъ началось мученичество россійскаго народа, исчисляемое свыше, чемъ въ 20 милліоновъ человекъ. Терроризировалось все населеніе, весь народъ. Уничтожались за помазанникомъ Божіимъ и его семействомъ и домомъ, — сановники, политики, интеллигенція, священство, монашество, крестьяне, особенно верующіе между ними, офицерство, солдаты и матросы, старики, женщины, дети...
Все те уничтожались, кто держалъ знамя Россіи, Святой Руси. Более шестидесяти летъ идетъ небывалое уничтоженіе людей веры, людей долга, порядочности, нравственныхъ устоевъ. Съ начала революціи снятъ былъ запретъ убивать такихъ людей, и до сихъ поръ ихъ убиваютъ, и никто не несетъ за это ответственности.
По формуле, принятой еще въ 1918 году (31 марта) патріархомъ Тихономъ, Церковь поминаетъ всехъ умученныхъ и убіенныхъ:
«За веру и Церковь Православную убіенныхъ (такихъ-то) и инехъ мнозехъ священнаго, иноческаго и мірскаго чина, ихъ же имена Ты, Господи, веси...».
Но когда же Она, эта Церковь Христова, гонимая и уничтожаемая, а отсюда — тайная, сокрытая, — появилась на Земле Россійской? Она появилась съ того момента, когда появилось гоненіе. А оно началось одновременно съ захватомъ власти большевиками. Когда христіане были вынуждены такъ или иначе прятать свою веру, скрываться отъ враговъ Христовыхъ... Она появилась тогда, когда съ храмовъ стали срывать кресты, кощунствовать надъ иконами, осквернять, закрывать, разрушать храмы... Когда лишенные храмовъ священники не знали, куда имъ деться... Когда первые епископы и священники были подвергнуты всяческимъ издевательствамъ и мукамъ, и затемъ казнены или разстреляны... Она появилась тогда, когда христіане стали давать тайное убежище темъ, кого искали гонители веры, по слову Писанія: «Спасай взятыхъ на смерть, и неужели (ты) откажешъся отъ обреченныхъ на убіеніе» (Притч. 24, 11).
Вотъ, когда появилась Катакомбная Церковь! А совсемъ не тогда, какъ думаютъ и пишутъ, относя это событіе чуть ли не къ тридцатымъ годамъ XX века.
Катакомбная Церковь на Земле Россійской появилась съ того времени, какъ появился тотъ, «которому имя — смерть» — антихристъ коллективный, врагъ Христовъ.
Святейшiй Тихонъ, Патрiархъ Московскiй и Всея Россiи, исповедникъ и мученикъ
Все семь летъ жизни святейшаго патріарха Тихона на престоле Всероссійскихъ первосвятителей протекали въ условіяхъ безкровнаго мученичества. Антихристіанская советская власть избрала его главной мишенью своихъ озлобленныхъ нападокъ, клеветы, подлоговъ и обмановъ. Патріархъ говорилъ, что онъ съ радостью принялъ бы мученичество. Но «вождь революціи» не хотелъ делать изъ него «второго Гермогена», и все же онъ сталъ «вторымъ Гермогеномъ»! Его искусственно окружили непроницаемой стеной лжи, такъ, что нетъ возможности отделить въ его біографіи правду отъ неправды. Но нельзя сомневаться въ одномъ, что онъ предалъ анаѳеме советскую власть на третьемъ месяце ея существованія («Воззваніе» отъ 19 января ст. ст. 1918 года). Кроме того, и посланіе патріарха Тихона Совету Народныхъ Комиссаровъ отъ 13/26 октября 1918 года, по поводу первой годовщины советской власти, много обещающей народу и давшей только страданія, — должно считать подлиннымъ. Все остальное, приписываемое патріарху, подпадаетъ подъ основательное сомненіе въ подделкахъ и подлогахъ.
Но мы хотели бы обратить вниманіе на ту подробность офиціальной біографіи Святейшаго Патріарха, которая касается самого последняго дня его жизни, дня Благовещенія, 25 марта/7 апреля 1925 года. Согласно офиціальнымъ сведеніямъ, Патріархъ мирно скончался въ 23 ч. 45 мин. ночи, въ клинике доктора Бакунина. Въ тотъ же день, 25 марта/7 апреля 1925 года имъ, по офиціальнымъ сведеніямъ, было написано посланіе, известное какъ «Предсмертное завещаніе Патріарха Тихона». По инымъ даннымъ, Патріархъ Тихонъ скончался въ те же сутки, на Благовещеніе, только на двадцать часовъ раныпе. Съ этимъ совпадаетъ свидетельство одного московскаго священника. Онъ, говоря о кончине Святейшаго, упомянулъ, между прочимъ, такую подробность:
«Шла праздничная (благовещенская) литургія. И, вдругъ, какъ по сигналу, все колокола Москвы начали погребальный перезвонъ... Мы поняли, что это скончался Патріархъ Тихонъ...».
Но начнемъ по порядку: Въ январе 1925 года была совершена попытка убійства патріарха. Но пуля, предназначенная для Святейшаго, по ошибке убила патріаршаго келейника, монаха Іакова: Отецъ Іаковъ былъ такого же роста что и Патріархъ; самъ Патріархъ вышелъ читать полунощницу, а отецъ Іаковъ подошелъ къ патріаршему одру, чтобы застелить постель. Въ этотъ моментъ о. Іакова и настигъ выстрелъ. Въ келліи былъ полумракъ, и убійца не могъ разсмотреть, что предъ нимъ не Патріархъ... Убійцу схватили и судили, но какъ «ревнителя обновленчества»...
А черезъ неполныхъ три месяца Патріарха не стало. Это произошло следующимъ образомъ.
Все началось накануне праздника Благовещенія. Святейшій уже собирался отправиться въ храмъ, какъ вошелъ Тверской митрополитъ Серафимъ (Александровъ), (котораго все подозревали въ связяхъ съ ГПУ) и, взглянувъ на Патріарха, сказалъ озабоченно:
— Что съ вами! У васъ плохой видъ...
Патріархъ ответилъ; что онъ чувствуетъ себя хорошо и даже собирается ехать служить. На это митрополитъ Серафимъ возразилъ, что ему служить нельзя, что онъ боленъ и необходимо вызвать врача. После этихъ словъ митрополитъ быстро ушелъ, и вскоре появился незнакомый врачъ. Патріархъ даже спросилъ, почему же не его личный, знакомый докторъ пришелъ. Незнакомый ответилъ, что тотъ врачъ на вызове, поэтому послали его. Святейшій согласился съ объясненіемъ и предоставилъ себя на осмотръ неизвестному «врачу». Докторъ осмотрелъ внимательно владыку Патріарха и сказалъ, что ему никуда ехать нельзя, что онъ долженъ немедленно лечь. При этомъ врачъ попросилъ направить съ нимъ одного изъ келейниковъ, — ихъ теперь, после смерти Іакова, было уже два, для надежной охраны, — чтобы пройти въ аптеку за лекарствомъ. Келейникъ съ докторомъ зашли въ аптеку, где последній самъ приготовилъ лекарство и передалъ келейнику съ наказомъ — немедленно выпить. Тотъ, вернувшись, ничего не подозревая, предложилъ Патріарху выпить мисктуры. Когда Святейшій выпилъ ложку, то сразу упалъ. У него пошелъ дымъ изо рта, открылась сильная рвота. Когда личный врачъ пришелъ, то засталъ Патріарха безъ сознанія. Ему разсказали, какъ все было. Онъ попросилъ показать ему флаконъ изъ-подъ лекарства. Когда показали, онъ только всплеснулъ руками. Вызвали карету «скорой помощи» и отправили въ больницу. Это былъ поздній вечеръ. Несмотря на все старанія врачей, Святейшій, не приходя въ сознаніе, въ 3 ч. ночи скончался. Съ той же каретой его, уже бездыханнаго привезли ночью въ патріаршіе покои. Это уже начинался день Благовещенія. И, естественно, во время благовещенской литургіи колокола Москвы заунывнымъ, погребальнымъ звономъ возвестили кончину Святейшаго Тихона, Патріарха Московскаго и всея Россіи!
Эти сведенія сообщаетъ епископъ Питиримъ (Ладыгинъ), впоследствіи архіепископъ, въ схиме — Петръ. Онъ получилъ ихъ отъ двухъ келейниковъ патріарха Тихона, которыхъ зналъ лично еще прежде. Они ему передали эти сведенія, какъ близкому человеку. Автору этихъ строкъ приходилось читать автобіографію владыки Петра въ рукописи, которую онъ диктовалъ, уже будучи слепымъ. Въ автобіографіи указываются и имена этихъ келейниковъ. Одно имя, помнится, — Стратонъ, а другое забыто. Быть можетъ, Константинъ. Но имена эти со временемъ могутъ быть возстановлены...
Убійцамъ изъ ГПУ мало было убить Патріарха. Имъ важно было приписать Святейшему ими самими написанное и отредактированное «Завещаніе», составленное по образцу Воззванія обновленцевъ отъ 30 апреля/13 мая 1922 г.
Но все же убійцы, эти заплечныхъ делъ мастера, не сумели все концы упрятать... Первое, устанавливается плагіатъ начала «Завещанія». Оно взято изъ воззванія обновленцевъ, опубликованнаго 30 апреля/13 мая 1922 года, подъ названіемъ: «Верующимъ сынамъ Православной Церкви Россіи».
«Завещаніе патріарха Тихона» отъ 25 марта/7 апреля 1925 года:
«Въ годы великой гражданской разрухи, по воле Божіей, безъ которой въ міре ничто не совершается, во главе русскаго государства стала советская власть, принявшая на себя тяжелую обязанность — устраненіе жуткихъ последствій кровопролитной войны и страшнаго голода».
Воззваніе обновленцевъ (Декларація) отъ 30 апреля/13 мая 1922 года:
«Въ теченіе последнихъ летъ, по воле Божіей, безъ которой ничего не совершается въ міре, въ Россіи существуетъ Рабоче-Крестьянское правительство. Оно взяло на себя задачу устранить въ Россіи жуткія последствія міровой войны и борьбы съ голодомъ...».
Плагіатъ доказанъ. Нетъ никакого сомненія въ томъ, кто его совершилъ, советская сторона, Евгеній Алексеевичъ Тучковъ и его чекисты.
Въ воскресеніе 23 марта, на пятой неделе великаго поста и за день до своей мученической смерти, Патріархъ служилъ литургію и рукополагалъ во епископа. Опять въ воскресеніе на Крестопоклонной, 9 марта, онъ служилъ и рукополагалъ въ епископскій санъ. Психологически совершенно невозможно было бы Патріарху Тихону произнести такія слова передъ самой своей кончиной (9 и 23 марта), если бы онъ былъ авторомъ «завещанія». Но онъ ихъ произнесъ, слова, полныя исповедническаго огня, при врученіи архіерейскаго жезла епископу Гомельскому Тихону (Шарапову) и епископу Бузулукскому Сергію (Никольскому).
«...Все это какъ бы предуказываетъ, что предстоящій тебе путь святительскаго служенія въ исключительно трудныхъ условіяхъ есть путь крестный и мученическій.
И, можетъ быть, твое сердце трепещетъ и смущается. Мужайся! Благодать Святаго Духа и сила крестная укрепятъ тебя. Взирай на твердость мучениковъ Христовыхъ и ихъ примеромъ воодушевляйся на предстоящій тебе подвигъ!»
Такъ сказалъ патріархъ епископу Тихону, а епископу Сергію онъ изрекъ пророчески:
«...Архіерейство — великая честь, но съ нимъ связаны и великія страданія. Черезъ страданія же къ небесной славе!»
И какъ святейшій патріархъ сказалъ, такъ и сбылось. Оба они во святыхъ священномученикахъ! Но и самъ призывавшій къ последованію примерамъ мучениковъ, самъ горелъ темъ же благодатнымъ пламенемъ. И если бы онъ писалъ примиренческое и упадочническое «завещаніе», то это бы лишило его самого крепости духа. А такъ, мы твердо веримъ вместе со Святою Церковью Христовою, что Святейшій Тихонъ, Патріархъ Московскій и всея Россіи, въ благодатномъ сонме святыхъ священномучениковъ Церкви Небесной!
Приведемъ катакомбное духовное песнопеніе, посвященное свмуч. Святейшему Патріарху Тихону:
Въ пресветлый день, когда Пречистой Архангелъ радость возвестилъ Тропою тягостной, тернистой Онъ путь земной свой завершилъ.
И Церковь вдругъ осиротела. Его призвалъ къ себе Творецъ. Душа послушно отлетела, И наступилъ того конецъ,
Кто былъ ходатаемъ предъ Богомъ, Кто въ жизни столько перенесъ, И въ помещеніи убогомъ Свой крестъ безропотно такъ несъ.
Мы сиры... Сердце грусть сжимаетъ... Но съ верой, трепетной душой, Любовь къ нему насъ призываетъ Молить души за упокой.
Святейшій! Память намъ священна О жизни праведной твоей, Она пребудетъ неизменна Въ сердцахъ всехъ преданныхъ друзей.
Молись и ты о насъ, Святейшій! Владыку міра умоли, Да не оставитъ Вседержитель Святую Церковь на Руси!
(Изъ сборника катакомбныхъ псальмовъ)
Местоблюститель Патрiаршего престола, митрополитъ Крутицкiй Петръ
После мученической кончины святейшаго Патріарха Тихона съехавшіеся на погребеніе архіереи утвердили ближайшаго сотрудника и друга покойнаго, митрополита Крутицкаго Петра, местоблюстителемъ Патріаршаго Престола.
Вскоре митрополитъ Петръ былъ арестованъ и сосланъ въ Заполярье, на островъ Хэ... Личный временный заместитель местоблюстителя Патріаршаго Престола, митрополитъ Сергій, пошелъ на то, что, при поддержке советской власти, узурпировалъ права своего доверителя, местоблюстителя митрополита Петра, и началъ диктаторски распоряжаться въ церкви, какъ незаконный «первый епископъ», не сообразуясь съ законами Христовой Церкви. Онъ началъ утверждать, что понятіе временный «заместитель» и «местоблюститель» равнозначныя, что местоблюститель митрополитъ Петръ передалъ ему всю полноту «своей власти» и теперь онъ не имеетъ основаній вмешиваться въ управленіе Церковью, темъ более, что онъ и не имеетъ этой возможности.
Слуги сатаны пытались соблазнить старца-Митрополита: уговорить отказаться отъ местоблюстительства, всячески его дезинформируютъ, надеясь склонить его къ неправильнымъ решеніямъ.
Летомъ 1929 г. епископъ Дамаскинъ (Цедрикъ) организовалъ поездку на островъ Хэ гонца къ владыке Петру со всеми документами, касающимися Деклараціи митроп. Сегія. Владыка Петръ, узнавъ всю правду, написалъ письмо митрополиту Сергію въ декабре 1929 г. Патріаршій местоблюститель предложилъ своему «временному заместителю», митрополиту Сергію, после его Деклараціи, какъ духовнаго паденія, уйти съ поста «заместителя» съ темъ, чтобы иной іерархъ замещалъ бы Местоблюстителя и велъ отъ его имени дела Церкви. Но митрополитъ Сергій отказался исполнить волю своего доверителя.
Изъ архивовъ КГБ известно, что после 1930 года до его мученической смерти в 1937 году митрополитъ Петръ находился въ одиночныхъ камерахъ. Лишенный возможности какой-либо деятельности, безъ передачъ, фактически безъ прогулокъ, въ полной изоляціи, безъ всякаго контакта съ внешнимъ міромъ, митрополитъ Петръ безкомпромиссно противостоитъ злу. Въ 1931 году уполномоченный ОГПУ Тучковъ предлагаетъ ему стать осведомителемъ ОГПУ. Всегда вежливый и доброжелательный, владыка вспылилъ. Отъ переживаній его парализовало. Онъ пишетъ отказъ, поясняя, что классовая борьба несовместима съ христіанской любовью къ ближнему. Вновь власти пытаются сломить митрополита Петра, склонить его к отреченію отъ местоблюстительства или к сотрудничеству съ властью, но могучій предстоятель Церкви непреклоненъ.
2 окт. 1937 г. «тройка» НКВД приговорила митрополита Петра къ разстрелу (якобы за контрреволюціонную деятельность), а 10 октября 1937 г. приговоръ былъ приведенъ въ исполненіе въ городе Магнитогорске. Место захороненія неизвестно и установить не представляется возможнымъ из-за отсутствія такихъ данныхъ въ архивныхъ матеріалахъ.
Къ этому времени митроп. Сергій уже 9 месяцевъ былъ патріаршимъ местоблюстителемъ.
Въ отличіе отъ митрополита Петра, митрополитъ Сергій охотно пошелъ на сговоръ съ советской властью, въ этомъ онъ виделъ свой «умъ» и спрашивалъ многихъ: «А что умнаго сделалъ Петръ?!» Митроп. Сергій «защищалъ» самъ себя соображеніями «практическаго разума».
Местоблюститель Петръ былъ непоколебимъ. Онъ отказался дать угодную советской власти декларацію. Не согласился выполнить требованіе объ отстраненіи всехъ неугодныхъ власти епископовъ изъ состава действующаго епископата. Не пошелъ на вынесеніе судебнаго приговора заграничнымъ епископамъ за ихъ «политическую деятельность». Онъ отказался отъ подчиненія Церкви советской власти. Иными словами, все то, что принялъ и сделалъ самъ митрополитъ Сергій.
«Къ чему это привело?!— восклицаетъ заместитель. — Къ тому, что и самъ митрополитъ Петръ исключенъ изъ действующаго епископата и находится въ суровой ссылке, убивающей его здоровье. Разве это разумно? Надо думать о Церкви! Ведь обуха плетью не перешибить...»
Местоблюститель митрополитъ Петръ поступилъ такъ, какъ потребовалъ отъ него его святительскій санъ и положеніе «перваго епископа» Церкви. Онъ поступилъ такъ, какъ поступали въ исторіи христіанской Церкви святые исповедники и мученики. А въ то время въ Москве митрополитъ Сергій позволялъ себе недозволенную и жестокую шутку съ блаженной памятью великаго страдальца за Церковь Христову:
— «Хэ-хэ-хэ, хэ-хэ!» — смеялся онъ: «А не хотите ли Вы въ «Хэ», хэ-хэ!» — говорилъ онъ своему собеседнику, пародируя названіе острова Хэ, где медленно умиралъ исповедникъ Христовъ.
Местоблюститель Патріаршаго Престола митрополитъ Петръ проявилъ себя человекомъ твердой веры и высокаго долга Святителя Христова и возглавителя Церкви, его злонамеренно оставили въ живыхъ, чтобы более десяти летъ медленно убивать изо дня въ день. Мучители добивались того, чтобы физическія силы изсякли, чтобы митрополитъ сдался, уступилъ безчеловечному насилію. Но онъ, укрепляемый Благодатью Божіей, былъ непреклоненъ.
А въ то время «временный заместитель» местоблюстителя, митрополитъ Сергій, возглавлявшій въ отсутствіе своего доверителя сиротствующую Церковь, имелъ въ Москве въ личномъ распоряженіи особнякъ въ 12 комнатъ, хвалился темъ, что власть его «признала», что ему выдали «печать»...Поразителенъ контрастъ, въ какомъ оказался местоблюститель, отказавшійся отъ подписанія «деклараціи» и его «временный заместитель», увы, «подписавшій» ее...
«Не бойся ничесоже, яже имаши пострадати... Буди вгьренъ даже до смерти, и дамъ ти вгьнецъ живота» (Апок. 2, 10).
Митрополитъ Казанскiй Кириллъ
Митрополитъ Казанскій Кириллъ — одинъ изъ самыхъ выдающихся въ духовномъ отношеніи и самый волевой іерархъ Россійской Православной Церкви последняго времени. Съ нимъ все считались, признавая его высокій авторитетъ... И поэтому съ первыхъ же дней советской власти онъ былъ изолированъ и сосланъ. Характерно для этого іерарха было его отношеніе къ советской власти. Онъ открыто не признавалъ «советскую власть» властью, поскольку она явилась насильственнымъ, кровавымъ путемъ, опирающимся только на жесточайшій терроръ. Онъ часто, будучи въ заключеніи, спрашивалъ представителей такъ называемой «советской власти»:
— Кто вы? И откуда? И кто вамъ далъ это право — распоряжаться нашими умами, нашими душами и телами? Кто вамъ далъ право лишать насъ всякой свободы, заключать насъ въ тюрьмы, въ лагеря, отправлять въ ссылки? Кто вамъ далъ это право?!
Вотъ я епископъ, митрополитъ. Но меня сделала таковымъ Святая Церковь Христова. Не я самъ себя поставилъ! Я имею на себе преемственность духовной власти апостоловъ, святыхъ учениковъ Христовыхъ, рукоположившихъ вместо себя «мужей апостольскихъ». Апостолы заповедали своимъ преемникамъ совершать рукоположеніе и далее. И такъ это апостольское рукоположеніе дошло и до меня, многогрешнаго... И я поставленъ во Святой Церкви епископомъ. И я имею на себе бремя ихъ власти духовной... Да, въ некоторомъ смысле: я — «власть», хотя бы въ томъ смысле, что «имже отпустите грехи, отпустятся имъ: и имже держите, держатся» (Іоан. 20, 23)... О себе я сказалъ: кто — я. Но я не знаю, не слышалъ отъ васъ: кто — вы? И кто вамъ далъ «право» или «власть» и «силу» на это?! И вы не сможете ответить на мои вопросы: кто далъ? А я знаю, кто вамъ далъ: «И далъ ему (этому зверю) драконъ силу свою и престолъ свой и великую власть» (Откр. 13, 2)».
Такъ примерно говорилъ этотъ богодохновенный мужъ!
Такъ же твердо митрополитъ Кириллъ стоялъ противъ антицерковной и антихристіанской линіи поведенія «заместителя Местоблюстителя», митрополита Сергія: «Митр. Сергій отходитъ отъ той Православной Церкви, какую намъ завещалъ хранить Св. Патріархъ Тихонъ, и, следовательно, для православныхъ нетъ съ нимъ части и жребія». (Цитируется по: А.В. Псаревъ, «Исторія Русской Церкви новейшаго періода», машинопись, Джорданвилль, б. г.).
Вообще, митрополитъ Кириллъ всегда говорилъ прямо, смело и открыто. Недаромъ одинъ изъ следователей, допрашивавшихъ святителя, выразился о немъ такъ: «О, красивый старикъ!».
Красивый, конечно, не физическими чертами, а своимъ духовнымъ обликомъ, своимъ открытымъ, мужественнымъ исповеданіемъ веры, своимъ духовнымъ героизмомъ. Передъ подобнымъ героизмомъ способны преклоняться и враги, какъ говорилъ въ похвалу свят. Василію Великому свят. Григорій Богословъ.
Митрополитъ Петроградскiй Iосифъ
Митрополитъ Іосифъ — одинъ изъ выдающихся светочей россійской іерархіи, духовный руководитель и советникъ духовенства и верующихъ Истинно-Православной Церкви. Избранный народомъ на каѳедру Петрограда, после мученической кончины митрополита Веніамина, онъ вдругъ переводится митрополитомъ Сергіемъ въ Одессу, безъ предупрежденія и предуведомленія. Этого незаконнаго перевода митрополитъ Іосифъ не призналъ (1927 годъ). Черезъ несколько месяцевъ онъ подписываетъ актъ «непризнанія митрополита Сергія», какъ узурпатора власти «перваго епископа Церкви» (1928 годъ). Митрополитъ Сергій отвечаетъ на «непризнаніе» запрещеніемъ въ священнослуженіи митрополита Іосифа. Какъ следствіе непризнанія митрополита Сергія, митрополитъ Іосифъ въ томъ же году (1928 года) арестованъ советскими властями и сосланъ въ пустыни Казахстана.
Самъ митрополитъ Іосифъ разсказывалъ, въ какихъ условіяхъ ему приходилось жить. Ему властью было отказано жить въ условіяхъ человеческихъ, а только со свиньями. Его ложе, голыя доски, отделялось несколькими жердями отъ свиней. Грязь, нечистота и воздухъ, отравленный міазмами. Летомъ невыносимая жара, зимою морозъ до пятидесяти градусовъ.
Однажды змея свесилась надъ самой его головой и долго висела... Однако исповедника Христова эти невыносимыя условія не сломили, потому что благодать Божія давала силы немощному естеству. Последнее время митрополитъ Іосифъ жилъ въ более нормальныхъ условіяхъ, въ городе Чимкенте.
Благочестивые жители Чимкента разсказываютъ о его короткомъ пребываніи въ ихъ городе... «Жилъ митрополитъ въ отдельной хате. Почитатели постарались, въ пределахъ возможнаго, украсить жизнь больного іерарха. Архимандритъ Арсеній, старецъ, отмеченный благодатію Божіею, снабдилъ его жилище клавикордомъ, и это дало возможность для владыки, большого музыканта, петь вместе съ этимъ инструментомъ дивныя песнопенія православнаго богослуженія».
Въ этотъ періодъ своей ссылки въ Казахстане митрополитъ Іосифъ самоотверженно насаждалъ очаги «непоминающихъ» (митрополита Сергія) и его «советской церкви». Изъ Чимкента онъ имелъ возможность незаметно ускользать изъ-подъ надзора и лично посещать пасомыхъ Катакомбной Церкви. Такъ, напримеръ, былъ одинъ подземный храмъ въ столице Казахстана, въ Алма-Ате, вырытый долгимъ трудомъ упомянутаго архимандрита Арсенія. Владыка митрополитъ Іосифъ самъ освятилъ въ 1936 году этотъ катакомбный храмъ и въ немъ служилъ несколько разъ.
У протопресвитера Михаила Польскаго приводятся слова одной верующей о встрече съ владыкой митрополитомъ Іосифомъ въ этой тайной, катакомбной церкви въ Алма-Ате за годъ съ небольшимъ до его ареста и мученической кончины:
— «Какой это чудесный, смиренный, непоколебимый молитвенникъ! Это отражалось въ его облике и въ глазахъ, какъ въ зеркале. Очень высокаго роста, съ большой белой бородой и необыкновеннымъ добрымъ лицомъ. Онъ не могъ не притягивать къ себе, и хотелось бы никогда съ нимъ не разставаться. Монашеское его одеяніе было подобрано, такъ же какъ и волосы, иначе его сразу арестовали бы еще на улице, такъ какъ за нимъ следили и онъ не имелъ права выезда...
23 сентября 1937 года было арестовано везде, въ окрестностяхъ Алма-Аты и по Казахстану, все духовенство потаенныхъ Іосифлянскихъ церквей, отбывавшихъ вольную ссылку за непризнаніе «советской церкви». Все были сосланы на десять летъ безъ права переписки и, какъ я узнала после, въ числе ихъ былъ арестованъ и митрополитъ Іосифъ...».
Но, видимо, протопресвитеру Михаилу Польскому не было известно то, что здесь, въ Чимкенте, митрополитъ Іосифъ встретился съ митрополитомъ Кирилломъ, вместе съ нимъ жилъ подъ арестомъ и принялъ вместе съ нимъ мученическую кончину. Во всякомъ случае, въ Катакомбной Церкви въ Москве этотъ фактъ знали. Автору этихъ строкъ разсказывалъ въ заключеніи московскій священникъ такую подробность. Когда митрополитовъ Кирилла и Іосифа выпускали ежедневно на прогулку, то они всегда гуляли рядомъ, причемъ митрополитъ Іосифъ былъ высокаго роста, а, сравнительно съ нимъ, коренастый митрополитъ Кириллъ былъ маленькаго роста. Митрополиты, гуляя по кругу, всегда были заняты сосредоточенной беседой, очевидно, здесь, на открытомъ воздухе, ихъ нельзя было подслушать. А за прогулкой митрополитовъ всегда следили съ горы катакомбницы-монахини. Это было не безопасно. Надо было маскироваться, чтобы власти не заметили всей тайной сигнализаціи. А она сводилась къ тому, что митрополиты давали имъ свое благословеніе въ начале и въ конце прогулки. Эту подробность я слышалъ отъ жителей Чимкента и въ заключеніи, и на воле. Сейчасъ уже не осталось и следа отъ того домика, въ которомъ содержались іерархи-исповедники. Его снесли, когда заметили, что это место пользуется особымъ почитаніемъ со стороны верующихъ...
«Та борьба, которую ведетъ соввласть съ истинно-православной Церковью, есть борьба не съ нами, а съ Нимъ, съ Богомъ, Котораго никто не победитъ... Смерть мучениковъ за Церковь есть победа надъ насиліемъ, а не пораженіе», — писалъ Митрополитъ Іосифъ въ письме къ духовнымъ чадамъ. (Цитируется по: А.В. Псаревъ, «Исторія Русской Церкви новейшаго періода»).
Тема отношенія къ «Деклараціи» митроп. Сергія была непременнымъ предметомъ «обсужденія» при многочисленныхъ допросахъ. И оба іерарха высказывали одну и ту же точку зренія: «Декларація» Правительству СССР отъ 19 іюля 1927 году была полнейшей капитуляціей «Церкви», управляемой митрополитомъ Сергіемъ. «Администрація» этой «Церкви» попросту стала секретнымъ отделомъ идеологическихъ работниковъ «партіи», чемъ она и является до сихъ поръ.
Эта «Деклацарія» явилась постыднейшимъ актомъ человекоугодничества и низменнаго пресмыкательства передъ сильными міра сего, передъ Сталинымъ, и, конечно, такіе два іерарха, какъ митрополиты Кириллъ и Іосифъ, должны были заплатить за свое свидетельство собственной кровью. Они возглавили целый сонмъ мучениковъ, убіенныхъ одновременно съ ними.
Всехъ этихъ святыхъ мучениковъ разстреляли около города Чимкента, къ вечеру накануне «Собора святого архистратига Михаила и прочихъ безплотныхъ силъ», 8 ноября 1937 года по старому стилю. Въ эту ночь повсеместно были произведены массовые разстрелы... Ихъ вывели, большой группой, около ста пятидесяти человекъ. Все — катакомбное духовенство, митрополитовъ съ ними не вели. Ихъ доставили позже машиной прямо на место разстрела. Здесь же былъ и алма-атинской архимандритъ Арсеній, содержавшій митрополита Іосифа на своемъ иждивеніи... Здесь вся группа попросила взаимно другъ у друга прощеніе. Все дали другъ другу (кто успелъ) последнее целованіе. Митрополиты преподали всемъ благословеніе и «напутствіе». И несмотря на строгость все же оказался одинъ свидетель расправы. Это былъ чобанъ, пастухъ овецъ, и онъ виделъ, какъ люди эти пали подъ пулями. Онъ свидетельствовалъ, что среди разстрелянныхъ былъ одинъ «большой мулла». Это несомненно сказано о митрополите Іосифе, который выделялся своимъ огромнымъ ростомъ...
Митр. Кириллъ принялъ мученическую смерть въ возрасте 74 летъ, а митр. Іосифъ — 65 летъ.
Схиепископъ Петръ (Ладыгинъ), в прошломъ — архiепископъ Питиримъ
Въ юности аѳонскій монахъ, рукоположенъ во іеромонаха на Аѳоне греческимъ епископомъ, въ советское время — столпъ церковнаго подполья, схиепископъ Петръ, будучи еще архимандритомъ и настоятелемъ Одесскаго подворья Аѳонскаго Пантелеимоновскаго монастыря, получилъ секретное заданіе отъ Патріарха Тихона — отвезти личное посланіе Святейшаго въ Константинополь Вселенскому Патріарху, съ уведомленіемъ о томъ, что въ поместной Православной Церкви Всероссійской избранъ Патріархъ. Архимандритъ Питиримъ сумелъ попасть въ Константинополь и передалъ посланіе. Попалъ чудомъ въ родной монастырь на Аѳоне, где не былъ съ 1911 года. Пробылъ на Аѳоне неделю. Возвратился въ Константинополь. Получилъ ответное посланіе Вселенскаго Патріарха. И доставилъ его лично Патріарху Тихону. За все это Патріархъ возвелъ его въ епископскій санъ. Но самъ Патріархъ не имелъ возможности рукоположить его въ Москве, а далъ письмо къ архіепископу Андрею Уфимскому (Ухтомскому). И на Урале отецъ Питиримъ сталъ епископомъ... Онъ былъ очень стойкій и какъ архимандритъ, и какъ архіерей. За свое непризнаніе митрополита Сергія онъ несколько разъ подвергался заключенію. Смотри напримеръ, сообщеніе о немъ въ «Вестнике Р.Х.Д.», № 128, за 1979 годъ, страница 225: Схиепископъ Петръ (Ладыгинъ)
«Въ бытность мою въ Саратове тамъ произошелъ такой случай. Отправлялся въ лагерь епископъ Петръ (уже третій — после епископа Іова и предшествовавшаго ему епископа Досиѳея). Неожиданно у вокзала появилось большое число людей, пытавшихся его отнять. Сопровождающимъ солдатамъ съ подоспевшей къ нимъ охраной вокзала пришлось стрелять. Происшествіе было значительнымъ. Местная газета почувствовала себя обязанной дать «сообщеніе»: «жалкія кликуши пытались освободить своего «идола», постыдно нарушивъ общественный порядокъ»... Скажемъ, все это такъ, — общественный порядокъ былъ явно нарушенъ. Осталось только неяснымъ: кто же проследилъ моментъ перевоза епископа Петра изъ тюрьмы на вокзалъ и собралъ тамъ быстро столь самоотверженныхъ людей?»
Окончилъ многострадальную жизнь свою этотъ известный іерархъ Катакомбной Церкви въ полной изоляціи, будучи глубокимъ старцемъ, къ тому же слепымъ, въ возрасте 94 летъ — 6 февраля ст. ст. 1957 года (въ 3 часа ночи). Онъ объединялъ различныя группы катакомбниковъ на территоріи Советской Россіи. Въ свое время имъ было рукоположено много тайнаго священства.
Приведемъ воспоминанія двоюродной племянницы схиепископа Петра, Нины Ивановны Пашко (Матеріалъ въ редакцію «Православной жизни» передалъ Н.В. Козловъ).
«Я родилась въ селе Вознесенскомъ, Иглинского района, въ Башкиріи. Детство и юность прожила съ родителями. Младшая сестра моего отца не жила съ нами, она, по собственному желанію, ушла въ женскій Уфимскій монастырь, где и прожила до 1920-го года. Затемъ монастырь былъ распущенъ, а помещеніе его было занято лазаретомъ (ныне госпиталемъ). Монахинь этихъ всехъ попросили уйти, но обслуживать госпиталь они были обязаны... Уже въ 1921 году моя тетя пріехала къ намъ. Жить вместе съ нами ей было неудобно, т.к. у нея уже былъ монастырскій укладъ жизни. Отецъ ей построилъ въ нашемъ небольшомъ саду отдельную постройку. Она ее звала «келья». Спустя немного времени моя тетя встретила еще одну такую же монахиню, какъ и она сама, но у нея не было родныхъ. Родители мои не возражали, и оне стали жить вдвоемъ, но не долго, т.к, они еще взяли къ себе тетку этой монахини. Она тоже была изъ этого монастыря, старая и безродная. Стали оне жить втроемъ. Занимались они рукоделіемъ: вязали шали и стегали одеяла. А вновь принятая старенькая Марія еще украшала иконы и для церкви, и для невестъ (тогда еще венчались). Это уже былъ 1924 годъ.
Въ начале 1925-го года изъ Уфы пріехалъ владыка Питиримъ, побылъ и уехалъ ненадолго въ Уфу, а затемъ пріехалъ и поселился навсегда. Онъ столярное дело хорошо въ рукахъ держать умелъ.
Потомъ еще пришли две сестры незамужнія, Ольга и Александра, и остались здесь. Начали келью расширять. Все лето строили, делали печи, колодезь былъ въ подполе, т.к. келья находилась на берегу маленькой речки и вода была близко. Въ томъ же подполе была баня, которая топилась, и была у нихъ и прачечная, и т.д.
Владыка былъ и архитекторъ, и инженеръ по строительству.
Наверху была маленькая домашняя церковь, по всемъ правиламъ, и рядомъ съ церковью была спальня Владыки, тамъ была маленькая самодельная кровать, маленькій столикъ и шкафъ въ стене.
Затемъ шелъ небольшой коридоръ, онъ же и клиросъ, тамъ къ стене прикреплена была кровать о.Пахомія, діакона. Онъ былъ калека съ детства, ростомъ былъ небольшой, у него былъ большой горбъ, и онъ очень плохо ходилъ. Онъ былъ очень хорошій портной.
День у нихъ начинался въ 4 часа утра, служба была длинная, ежедневно. Затемъ въ 8 часовъ завтракъ. Въ прихожей былъ большой столъ. Владыка, діаконъ отецъ Павелъ, діаконъ отецъ Пахомій и все монахини садились завтракать, а отецъ Пахомій читалъ житіе святого того дня.
Варили (дежурили по кухне) по очереди, но хлебъ пекла одна. Огородъ у нихъ былъ. Отецъ имъ отдалъ почти пол-огорода (у насъ усадьба была большая, хватало на садъ, на пасеку и на все остальное). Все выращивалось, все овощи, а картофель садили въ поле, только для лета сажали немного картофеля въ огороде.
Въ нашемъ селе были две церкви: одна въ 3-хъ км отъ насъ, другая — въ 4-хъ. Владыка къ нашимъ церквамъ не былъ приписанъ.
Зимой иногда отецъ запрягалъ лошадь и подвозилъ насъ до церкви. Владыка служилъ какъ епископъ, и одевали его въ церкви на кафедре, какъ и въ городе.
Въ году, наверное, 1927-мъ къ намъ въ деревню, въ нашъ дворъ пріехали два архіерея. Я была во дворе. Шелъ крупный, талый снегъ. Они вошли и спросили, кто здесь живетъ. Я, конечно, разсказала, и тогда они отпустили своего кучера. Онъ уехалъ, а я проводила ихъ въ келью. Они пріехали рукополагать новаго архіерея — Веніамина. Это были владыка Руфимъ изъ Сатки и владыка Іовъ — не знаю, откуда. У владыки Іова были волосы до пятъ, цвета спелой соломы, и когда онъ одевался, то эти волосы наматывались на руку, какъ мотокъ пряжи. Ихъ завязывали черной лентой и клали за воротникъ рясы.
Владыка Веніаминъ родился въ Твери, примерно въ 1893 году. Одинъ его братъ, Михаилъ, былъ протоіереемъ, другой, Павелъ, архимандритомъ, онъ впоследствіи обслуживалъ катакомбниковъ.
Постригъ принялъ въ 1922-1923 гг. въ Ниловой пустыни, хиротонію — въ 1927 г. въ Уфе. Рукополагали его схиепископъ Петръ и епископъ Іовъ по благословенію архіепископа Андрея. Онъ продолжалъ дело своего духовнаго отца, архіепископа Андрея, былъ прекраснымъ проповедникомъ, боролся съ обновленчествомъ. Арестованъ въ 1930 г. Вместе съ нимъ арестовали многихъ монашествующихъ, мірянъ. Его пытались представить какъ руководителя крестьянскаго возстанія въ Троицкомъ районе и хотели дать ему разстрелъ. Но это обвиненіе у нихъ оказалось несостоятельнымъ. И ему дали 10 летъ, отправили его въ лагеря Вишера подъ Ленинградомъ. Тамъ онъ пробылъ 2 года: заболелъ плевритомъ, у него осталось одно легкое, чуть не умеръ отъ аппендицита, и его отправили въ ссылку въ Ульяновскую область въ городъ Мелекессъ. Туда къ нему пріехалъ братъ Михаилъ съ семьей. Въ 1937 г. епископъ Веніаминъ былъ снова арестованъ. Вместе съ нимъ арестовали близкихъ къ нему людей. Ихъ держали зимой въ холодныхъ камерахъ съ разбитыми окнами, безъ горячей пищи 11 сутокъ. Потомъ въ одну ночь взяли на допросъ, жестоко избивали. Большинство изъ нихъ погибли въ лагеряхъ и тюрьмахъ. — — «Русское Возрожденіе №19, 1982 г.).
Владыка Веніаминъ находился въ лагере Мелекессе, Ульяновской области. Умеръ онъ такъ: упала на него большая сосна на лесоповале. Смерть была мгновенная. Похороненъ въ лагере.
Въ 1928 году отца обложили твердымъ заданіемъ (налогомъ).
Зимой 1929-го года пріехали изъ сельсовета и всехъ попросили собраться, и тутъ же назначили торги, а ихъ всехъ арестовали и увезли въ Уфу. Затемъ былъ судъ, который длился целую неделю. Отца моего тоже поставили свидетелемъ.
Владыку Петра обвиняли — зачемъ отчитывалъ больныхъ, которые въ церкви кричатъ, и все требовали золото. Онъ былъ управляющимъ Одесскимъ подворьемъ Аѳонскаго Пантелеимоновскаго монастыря. Но отъ этого подворья, когда онъ пріехалъ съ Аѳона, все уже было взято.
Въ тюрьме они сидели три или четыре года. Точно не знаю. Затемъ уже жили кто — где. Къ намъ они уже не вернулись. Келья превратилась въ начальную школу 1-2-хъ классовъ (въ селе не было школы).
Со словъ родителей я знала, что после окончанія срока Владыка жилъ и въ Аше, и въ Белорецке, и въ Бердяуше. Во время войны 1941-го года жилъ у какого-то агронома и былъ у нихъ поваромъ во время поста, но где это было — я не знаю.
Въ 1951 году онъ былъ у насъ въ Челябинске у родителей. Я его устроила въ областную больницу, и ему тамъ сделали операцію глазъ. После больницы они уехали въ городъ Глазовъ, Вологодской области. И тамъ, въ 1957 году Владыка умеръ.
Епископъ Глазовскiй Викторъ (Островидовъ), викарiй Вятской епархiи
Онъ окончилъ СПб Духовную Академію. Какъ іеромонахъ былъ въ Іерусалимской духовной миссіи. По возвращеніи въ Россію состоялъ наместникомъ столичной Александро-Невской лавры. Хорошо зналъ митрополита Сергія, какъ и митрополитъ зналъ его, поскольку въ свое время былъ ректоромъ СПб. Духовной Академіи. Но епископъ Викторъ еще въ 1911 году офиціально высказывался о митрополите Сергіи, какъ о іерархе, могущемъ принести Церкви потрясенія:
«Его заблужденія о Церкви, о спасеніи въ ней человека мне ясны были еще въ 1911 году, и я писалъ о немъ въ старо-обрядческомъ журнале, что придетъ время и онъ (митрополитъ Сергій) потрясетъ Церковь...» (Изъ письма другу, епископу Уржумскому Авраамію).
Въ обновленческое время Преосвященный Викторъ твердо стоялъ за Православіе, въ то время какъ митрополитъ Сергій занималъ ярко выраженную позицію согласія съ «Живой Церковью». Съ опубликованіемъ пресловутой «деклараціи» 1927 года, Преосвященный Викторъ выразилъ резко отрицательное отношеніе къ деянію митрополита Сергія. Владыка Викторъ не терпелъ никакихъ компромиссовъ, былъ прямой и очень открытый по нраву. Будучи въ Соловкахъ съ 1928 по 1930 годы, онъ очень сошелся съ епископомъ Максимомъ, хотя и былъ въ некоторомъ смысле противоположенъ ему. Владыка Максимъ смотрелъ на исторію Россійской Церкви пессимистично, а владыка Викторъ былъ оптимистомъ. Онъ надеялся на возрожденіе Православія. И былъ онъ ко всемъ заключеннымъ доброжелательно ласковъ, каждому находилъ ободряющее слово. Особенно жалелъ онъ молодыхъ «урокъ» (воришекъ). Посылки, приходившія къ нему, сразу раздавалъ, не оставляя для себя ничего...
Но въ вопросахъ веры и благочестія былъ непоколебимо твердъ, не принималъ совершенно никакихъ компромиссовъ. И поэтому первый изо всей іерархіи Россійской Церкви выступилъ съ обличеніями противъ митрополита Сергія. Существуетъ посланіе святителя Виктора отъ 27-12-1927 года:
«Вы, оправдывающіе себя закономъ, остались безъ Христа, отпали отъ благодати» (Гал. 5, 4)
Други мои, возлюбленные о Господе пастыри! На душевную скорбь вашу по поводу всякихъ угрозъ, запрещеній и лишеній, посредствомъ чего отпадшіе отъ Церкви Божіей силятся увлечь и васъ на путь своего греха и погибели, скажу вамъ словами Господа: «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Іоаннъ, 14, 27). Прежнія запрещенія лукавнующихъ есть лишь плодъ ихъ злобы, безсилія и неправоты, и для исповедниковъ Истины значенія иметь не могутъ. Разсудите сами, какое, напримеръ, для православнаго священника могутъ иметь значеніе запрещенія отъ католиковъ, протестантовъ, живоцерковниковъ и проч.».
Это письмо хранилось въ городе Глазове, у монахини Ангелины. (Въ міру Анисья Михайловна Рубцова, родилась въ 1894 году, постригалась въ Тойкинской женской обители Пермскаго края, до 1927-го года). Монахиня Ангелина и инокиня Александра жили вместе съ епископомъ Викторомъ въ ссылке. Они же хоронили его и ездили къ нему на могилку. Умерла мон. Ангелина въ 17-6-1978 г.
Епископъ Викторъ умеръ въ ссылке въ поселке Усть-Цильма, Коми АССР, въ 1934 году. (Большая часть сведеній этой главы получена редакціей от катакомбныхъ христіанъ Харькова).
|