ХРАМ-ЧАСОВНЯ ЕПИСКОПА ДАМАСКИНА И ИСПОВЕДНИКОВ КАТАКОМБНЫХ

+ + +

Перед нами Крест. Это Крест Христов. Но на Голгофе было еще два креста: Христос посредине, а по обеим сторонам были распяты два разбойника. Христос на кресте совершал искупительную жертву за весь мир. А что же привело сораспятых с Ним на эти кресты? Их преступления, ведь они были разбойниками. Что же их сделало разбойниками? Когда-то и они были невинными детьми и, может быть, даже играли вместе. Это была светлая пора детства. А потом… они ощутили, как и каждый из нас, как бы две противоположных силы, влияющих на них: добрую и злую. И их воле приходилось склоняться то на одну, то на другую сторону. Сначала они колебались, но потом, т. к. зло казалось более соблазнительным, они все чаще и чаще стали соглашаться со злом. Сначала совесть укоряла их, а потом она огрубела и перестала их мучить. И тогда они уже всецело, без оглядки, стали на сторону зла сначала в области воли и чувства, а затем пошли и на открытые преступления, что и довело их до этих крестов, до казни. И вот оба они умирали. Не только часы, даже минуты их были сочтены. А Господь между ними умирал на Своем Кресте. Один из повешанных злодеев злословил Его. Другой же напротив унимал хулителя и сказал Иисусу: "Помяни меня, Господи, когда приидеши во Царствие Твое!” И сказал ему Иисус: "Истинно говорю тебе: ныне же будешь со мною в раю.”

Христос умер первым, а потом и два разбойника. У того, который поносил Господа, так и застыла гримаса хулы на лице, и только хохот Мефистофеля потрясал воздух над его крестом. Хохот этот был страшный и торжествующий. Да, это была окончательная победа злой силы над этой душой. А над крестом покаявшегося разбойника была торжественная тишина и как бы какое-то радостное сияние. А душа его в это время, светлая, чистая, омытая страданьями и покаянием, вступала в Рай. И Ангельские лики с радостью и изумлением смотрели на эту первую душу, входящую в Рай, на эту душу первого святого Нового Завета, омытую кровью Христовой, душу разбойника.

Вот и мы с вами собрались здесь в храме перед Крестом Христовым. В глазах суда человеческого мы не преступники и не разбойники. Но так ли все у нас благополучно перед Судом Божьим? Нет. Все мы преступали и преступаем заповеди Божьи. А раз так, – значит и мы преступники. Если мы до сих пор не совершали явных преступлений, – это только Благодать Божья, Ангелы хранители не допускали нас, а предоставленные самим себе, – один Бог да наша совесть знают, чтобы с нами могло быть, да еще и может быть, если Бог нас оставит. Давайте честно проверим свою совесть, спросим ее, и она нам ответит, что мы, по Суду Божью, не лучше того разбойника, а, может быть, и хуже его. Одни его страдания на кресте сколько могли искупить. А мы… чем мы можем искупить? Он был разбойником благоразумным, а мы… Вот мы так живем и думаем, что будем так жить и жить. А ведь наши годы, месяцы, недели… а, может быть и дни, даже часы сочтены. Да и будет ли у нас в последний момент то покаяние, которое было у него. А вдруг наступит другое состояние, противное тому. Да сохранит нас Господь! Давайте вот сейчас подходя и прикладываясь ко Кресту, скажем с благоразумным разбойником: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем! Ведь, может быть, другой минуты у нас не будет. Воспользуемся же этой минутой, которую дает нам Господь. Кресту Твоему покланяемся, Владыка, и святое Воскресение Твое славим.

Архиепископ Андрей. Единое на потребу. - Форествиль (Калифорния): Свято-Ильинское издание, 1977. - С. 33-35.